Сказки, рассказанные на ночь

Затем его отвели в другие покои, где он обнаружил богатое, роскошное платье и все, что должно прилагаться к нему, — такой наряд впору носить самому халифу Багдадскому, когда он в полном блеске проводит смотр своим войскам. Кроме тюрбана из тончайшей ткани, украшенного бриллиантовой пряжкой и длинными перьями цапли, и красного кафтана из плотного шелка, расшитого серебряными цветами, Саид нашел здесь еще кольчугу, составленную из серебряных колец, такой тонкой выделки, что вся она прилегала к телу, отзываясь на каждое его движение, и в то же время была такою прочной, что могла выдержать любой удар — хоть копьем, хоть мечом. Кинжал дамасской стали в богатых ножнах, с рукоятью, усыпанной дорогими каменьями, несметной ценности, как подумалось Саиду, довершал его облаченье. Когда он в полном снаряжении вышел из покоев, к нему подошел слуга и вручил ему платок со словами, что это передала ему хозяйка дома. Если он оботрет свое лицо этим платком, то смуглость вся исчезнет и черная борода тоже.

Во дворе стояли три прекрасных коня. Саид выбрал себе самого красивого, другие достались его слугам. Радостный, он поскакал к тому месту, где должны были проходить состязания. Блеск его наряда и красота оружия привлекли к нему всеобщее внимание, и шепот изумления прокатился в толпе, когда он вступил в круг, миновав кольцо зрителей. Тут собралось блестящее общество: храбрейшие из храбрейших, благороднейшие из благороднейших юношей съехались на турнир, среди них были даже родные братья халифа — они изящно гарцевали на своих конях и потрясали копьями. Когда Саид въехал в круг, никто его, похоже, не узнал. Сын великого визиря с товарищами приблизился к нему, поприветствовал с почтением и пригласил принять участие в играх. Потом он спросил Саида, как его зовут и откуда он родом, тот назвался Альмансором из Каира и сказал, что он тут, дескать, проездом и что, будучи наслышан о храбрости и ловкости благородных юношей из Багдада, не мог отказать себе в удовольствии познакомиться с ними поближе. Юношам пришлись по нраву обходительность и доблестный вид Саида-Альмансора, они велели подать ему копье и предложили выбрать, за кого он будет выступать, потому что все участники разделились на две группы, чтобы сражаться друг с другом поодиночке и отдельными отрядами.

С самого начала уже одна наружность Саида притягивала к себе все взоры, теперь же зрители не могли надивиться его необыкновенной сноровке и легкости. Конь летал быстрее птицы, а меч был и того быстрее, когда Саид рассекал им воздух. Бросая копье, он делал это без всякого напряжения, метко направляя его в цель, как будто у него в руках был крепкий лук, из которого он просто пускал свою стрелу. Он победил самых храбрых бойцов из партии противников, и под конец все признали его первым победителем, так что даже один из братьев халифа и сын великого визиря, сражавшиеся вместе с Саидом в одном отряде, попросили сразиться с ним один на один. Из схватки с Али, братом халифа, Саид опять вышел победителем, а вот сын великого визиря сопротивлялся так отчаянно и упорно, что после долгой борьбы они оба решили отложить окончание боя до другого раза.

На другой день в Багдаде только и разговоров было, что о красивом, богатом и храбром чужестранце, все, кто его видел, даже те, кого он победил, были в восторге от его благородных манер, и даже в лавке у Калум-бека Саид слышал такие речи собственными ушами, все жаловались только, что не знают, где он живет. В следующий раз Саид нашел в доме феи еще более богатое платье и еще более изысканное оружие. Пол-Багдада сбежалось посмотреть теперь на турнир, и даже сам халиф наблюдал за зрелищем с балкона и с удивлением следил за выступлением чужеземца Альмансора; когда же состязание закончилось, он преподнес ему памятную золотую монету на золотой цепочке, которую он собственноручно надел ему на шею в знак своего восхищения. Неудивительно, что эта вторая, еще более убедительная, блестящая победа вызвала зависть молодых багдадцев.

— Куда это годится? — говорили они между собой. — Какой-то чужак явился к нам сюда в Багдад, всех победил, ему все почести и слава, а нам? Теперь он еще будет хвастаться повсюду, что среди цвета багдадской молодежи не нашлось ни одного, кто мог бы с ним хотя бы отдаленно сравниться!

Так они рассуждали и под конец решили, что во время следующего состязания как бы случайно подступятся к нему впятером или вшестером.

От внимательного взгляда Саида эти признаки недовольства, конечно, не ускользнули. Он видел, как они собирались по углам, шептались и с сердитыми лицами косились в его сторону. Он догадывался, что едва ли кто-нибудь из молодых людей питает к нему дружеские чувства, кроме разве что брата халифа и сына великого визиря, хотя и те бывали ему в тягость, досаждая расспросами — где он живет, да чем занимается, и что ему нравится в Багдаде, и так далее.