Сказки, рассказанные на ночь

По странной случайности, из всех молодых людей, чье недовольство навлек на себя Саид, самую большую враждебность по отношению к нему выказывал своими неприкрыто свирепыми взглядами тот самый человек, которого Саид незадолго до того утихомирил в лавке Калум-бека, свалив его на землю в тот момент, когда он собирался лишить несчастного купца бороды. Саид приметил, что этот человек все время пристально и с завистью разглядывает его. Во время состязаний Саид несколько раз сходился с ним в поединке и побеждал его, но это же не повод для такой злости, думал Саид и начал побаиваться, что тот узнал его по голосу и по фигуре и всем теперь расскажет, что он — обыкновенный зазывала из лавки Калум-бека, такое открытие могло обернуться для Саида не только градом насмешек, но и местью этих людей. Коварный план его завистников с треском провалился благодаря осмотрительности и храбрости самого Саида и дружеской помощи брата халифа и сына великого визиря. Когда они увидели, что по меньшей мере шесть бойцов окружили Саида и пытаются стащить его с коня и разоружить, они подлетели к нападавшим, разогнали всю свору и пригрозили, что прогонят их с поля за такие подлости.

Больше четырех месяцев удивлял так Саид весь Багдад своими подвигами, и вот однажды вечером, возвращаясь домой с турнира, он услышал обрывки какого-то разговора, и голоса говоривших показались ему знакомыми. Прямо перед ним медленно шли четверо мужчин, которые явно о чем-то совещались между собой. Саид осторожно приблизился и уловил, что эти господа говорят на языке племени Селима из пустыни и, похоже, затевают какой-то разбой. Первым желанием Саида было уйти подальше от этих людей, но потом он решил, что, быть может, ему удастся предотвратить какое-то злодейство, и потому даже приблизился еще немного, чтобы лучше слышать, о чем беседуют разбойники.

— Привратник точно сказал — первая улица направо от базара, — сказал один из них. — Сегодня ночью он вместе с великим визирем пойдет этой дорогой.

— Понятно, — отозвался другой. — Великого визиря я не боюсь, он уже старик и вообще особым геройством не отличается, а вот халиф, говорят, прекрасно владеет мечом, и к тому же не верю я, что он разгуливает без телохранителей, наверняка человек десять-двенадцать плетутся за ним в хвосте.

— Да нет, никто его не провожает, — возразил третий. — Все, кто его случайно встречал во время таких обходов, видели, что он всегда ходит только с визирем или со своим первым слугой. Сегодня ночью мы его захватим, но помните — он должен остаться целым и невредимым.

— Лучше всего — набросить на него аркан, — сказал первый. — Убивать его нет смысла, за его тело они дадут нам только малый выкуп, если вообще дадут.

— Тогда встречаемся за час до полуночи!

На том они распрощались и разошлись в разные стороны.

Саид изрядно перепугался, услышав о готовящемся покушении. Он решил, не мешкая, отправиться во дворец халифа и предупредить его о грозящей опасности. Но по дороге ему вспомнились слова доброй феи, которая сказала, что халиф плохо настроен к нему. Вполне может выйти так, что его за подобное предостережение еще поднимут на смех или решат, что он просто хочет таким образом подольститься к повелителю Багдада; вот почему Саид замедлил шаг и решил, что, пожалуй, будет лучше, если он доверится своему доброму мечу и попытается лично спасти халифа от рук злодеев.

Приняв такое решение, Саид не пошел домой к Калум-беку, а устроился на ступеньках мечети и стал ждать наступления ночи. Когда совсем стемнело, он направился к той улице возле базара, о которой говорили разбойники, и спрятался там за выступом одного дома. Не меньше часа простоял Саид так в своем укрытии, как вдруг услышал шаги — два человека медленно приближались к нему, и Саид подумал, что это, наверное, халиф с визирем, но тут один из приближавшихся хлопнул в ладоши, и тотчас две тени появились со стороны базара. Четыре фигуры сошлись ненадолго, пошептались и снова разошлись: три человека спрятались недалеко от Саида, четвертый теперь неспешно прогуливался по улице туда-сюда. Ночь выдалась темной, но тихой, и Саиду пришлось полагаться только на свой тонкий слух.