Сказки-секунды. Высматривая мага (СИ)

— В том-то и дело! — воскликнула Сирик. — Ивар, я расту очень медленно. Ты — совсем юноша, тебе разрешено колдовать, скоро тебя отпустят учиться в город. А я по-прежнему читаю книги и колдую лишь в классе. А ведь мы попали сюда в один день. И, знаешь ли, я не глупей тебя! — запальчиво произнесла она.

— Не расстраивайся, — как мог ласково, ответил Ивар. — Может быть, Мастер не торопит тебя, потому что ты девочка. Всем известно, что ведьмы учатся дольше.

— Может быть, — откликнулась Сирик, поникнув. — А всё-таки чай у меня такой, какой ни ты, ни он сварить не смогут.

— Это верно.

— Знаешь что? — понизив голос, заговорщицки прошептала Сирик, вмиг забыв обо всех своих огорчениях и подозрениях. — Я раздумываю над новым составом. Пока я расписала компоненты лишь на бумаге, кое-чего мне не хватает, а кое-что можно достать только осенью, в том лесу, на опушку которого наше крыльцо смотрит в октябре. Но, если мой расчёт верен… Это зелье будет горьким и светящимся. Я пока не придумала, как отбить горечь и погасить свет. Но, может быть, этого и нельзя делать… — Сирик говорила всё тише, всё вдохновенней. В её голосе сквозил торжественный испуг, словно она трепетала перед громадностью своего открытия. — Его можно приготовить лишь раз в год. Оно лечит тоску, запирает грусть, убивает сомнения. Это трезвость, горечь и свежесть. Выпив его, ты будешь отчётливей слышать звуки, ловить запахи, разглядывать образы и лица. Это покой, радость и гордость. Один стакан — и ты отважишься на то, на что не решался, с поднятой головой встретишь самого страшного врага и любую правду, никогда не сдашься и никому не расскажешь о том, каково оно на вкус.

Ивар зачарованно слушал крошку Сирик, которая говорила недетские, недевичьи слова. Он вспомнил, как однажды Мастер рассказывал о том, как сильные слова способны творить волшебство без зелий, жестов и заклинаний. Ивар не поверил: уж слишком легко в таком случаем стать магом любому встречному. Но теперь он ощущал, как вокруг Сирик сгущается и сияет воздух, как разгораются её глаза и щёки. Он, сам того не замечая, подался вперёд: ведьмина сущность Сирик, выглянувшая наружу из привычного воробушка, притягивала, увлекала, не отпуская и не давая одуматься и отдышаться.

— Это тишина и безветрие, это шторм и буря, это весна и осень, небо и глубина. Это горячее море под килем ладьи, это крылья, которые разворачивает разум.

Сирик тяжело дышала, грудь её вздымалась, глаза сияли. Ивар позабыл о котелке и спрятанных в нём желаниях, позабыл о Мастере и книгах.

— Это…

— Это — моё лучшее зелье, которое я ещё не сварила. Я назову его "Глоток Надежды".

Маленькая хозяйка

С первым снегом Ивар стал раз в месяц ходить в город. Каждый раз он оставался там несколько дней кряду, постигая колдовскую науку с другими подмастерьями, уже достигшим того мастерства, когда их могли обучать вместе. Это было второй ступенью; третья, заключительная часть магического обучения вновь возвращала подмастерье к Мастеру. К тому времени подмастерья умели колдовать разумом. Мастер должен был открыть самую суть магии их душе.

А пока Ивар вместе с другими юношами из города обучался точности и тонкости волшебства, Сирик оставалась дома, подолгу бывая во дворе, хлопоча по кухне и проводя долгие вечера за столом друга, куда он великодушно разрешил перебираться в своё отсутствие.

Сирик с давних пор глядела на его стол с восхищением. В точном порядке там были расставлены свечи и стопки писчей бумаги, перья и карандаши, книги и записи. И только в часы, когда Ивар занимался колдовством — не "принеси-подай" или "открой-закройся", а настоящей магией, — за столом воцарялся хаос. Оплывали воском свечи, прижимали разлетающиеся листы тяжёлые ключи, над чашкой теплилось сладкое глухое марево — это Сирик заваривала ему напиток Средоточия. В часы колдовства Ивар вынимал из деревянного ящичка записи обо всём в природе: как воздействовать на чувство, как вплести магию в вещество, как изменить структуру. Особенно Сирик нравилась маленькая квадратная калька со схемой превращения угля в алмаз. Она знала далеко не все символы и знаки, указанные на схеме, но Ивар обнадёживал: скоро Мастер допустит тебя к науке Чёрной Земли, и знаки откроются. Сирик не просила Ивара объяснить: он и сам пока был не слишком сведущ. Деревянный ящик со схемами, записками и обрывками текстов Ивар завёл без ведома Мастера. Тот никогда не рассказывал о таких вещах на привычных уроках, но мог обронить между делом по пути в лес или за поздним ужином, когда глаза Сирик уже слипались, и она не понимала, явь это или сложная сказка. А Ивар внимательно слушал, ловил каждое слово, жадно спрашивал, а, вернувшись в комнату, быстро, пока не забыл, наносил записи на кальку и прятал в свой деревянный ящичек.

— Почему ты пишешь на кальке? — как-то спросила любопытная Сирик.

— Кальку я сумею развеять почти в секунду, — ответил Ивар, покраснев. — А с бумагой придётся помучиться.

С тех пор Сирик поняла, что и от Мастера можно хранить тайны. И первой, самой большой её тайной был Глоток Надежды.