Сказки славянских народов. Украинский фольклор

Вот возвращаются они под утро домой, дойдут до перелаза, а бабина дочка и говорит дедовой:

– Давай-ка я тебе, сестричка, пряжу с веретеном подержу, пока ты перелезешь!

Та возьмёт и отдаст ей веретено с пряжей, а она вбежит поскорей в хату к матери.

– Погляди, – говорит, – мама, сколько я напряла, а та, такая-сякая, всё только с хлопцами гуляла.

А матери только этого нужно – напустится сразу же на бедняжку:

– Ах, ты, такая-сякая, ты ленивица, работать ты не умеешь!

А та, бедная, только плачет.

Чем дальше, баба всё пуще и пуще ненавидит падчерицу. Вот баба и говорит раз деду:

– Отведи да отведи ты свою дочку в лес: пускай её там звери съедят. Она ленивица, делать ничего не хочет, пускай пропадает.

Дед долго отказывался, жалко было ему дочку, да что ж с бабой поделаешь? Она его крепко в руках держала, и он её, как ведьмы, боялся.

– Что ж, собирайся, дочка, да пойдём, – говорит дед.

А баба уж так рада-радёшенька, словно праздник ей настал. Так проворно по хате суетится и харчи готовит.

– Вот это тебе, дочка, я и мучицы завязала, в одном узелочке пшеничная – галушечки или что другое когда сваришь, а это пшенцо на кулешик и сало.

Забрала старикова дочка харчи, заплакала да и пошла с отцом. Шли-шли, до леса дошли. Видят – дорожка.

Отец и говорит:

– Пойдём по этой дорожке. Куда она приведёт, там тебе и жить.

Пошли. Далече уже отошли от опушки, а лес густой, дремучий, что и просвету нет. Вдруг глядь – лощинка, а там пасека и землянка.

Вошли в землянку:

– Добрый вечер!

А дед встаёт с печи и отвечает:

– Здравствуйте, люди добрые!

Вот поговорили, разузнал, что за люди такие и зачем сюда забрались. Так, мол, и так, сказывают. И просит отец того деда, чтобы принял к себе его дочку.

– Ну что ж, дочка, оставайся, – говорит, – будем тут вдвоём жить. Летом я буду на пасеке сидеть, а ты тут себе огородик устроишь и будешь себе копаться да на зиму всякую всячину готовить. А зимою, хотя пчёл и домой забирают, а я всё-таки тут живу – вот и будет нам с тобой веселее, лишь бы твоя охота.

Вот побеседовал отец ещё маленько с дедом и говорит дочке:

– Рассмотри ж, дочка, что тебе мать дала, да и за работу принимайся – навари ужин, а я пойду дровец нарублю.

Кинулась она к узелочкам, глядь: в одном – пепел, а в другом – кусок кирпича с печки. Она так и заголосила.

– Не плачь, дочка, – говорит дед. – Ступай в чулан, там у меня всякая снедь имеется, набери пшеничной муки и сала возьми, вот и наваришь галушек.

Пошла она, набрала муки, тесто замесила, печь затопила и начала ужин варить.

Дед пошёл на ночь домой, в село, – ему надо было взять там ещё улейки и кое-каких харчей; а отец сказал ей, что эту ночь он здесь переночует, а завтра раным-рано домой пойдёт. А сказал он это только для того, чтобы дочка не плакала. Вышел из землянки, взял колодочку, привязал её к углу хаты, а сам домой поплёлся.

И только повеет ветер, а колодочка – стук-стук о стену, а дочка в хате:

– Это мой татонька дрова рубит.

Вот уже и ужин готов, а отец всё не идёт и не идёт в хату. Ждала она, ждала, а потом думает: «Пойду погляжу, где он». Вышла, обошла вокруг хаты – нету отца. А на дворе темень, хоть глаз выколи. Вернулась в хату – неохота одной ужинать. Походила-походила по хате.

«Пойду, – думает, – покличу, может, кто отзовётся».

Вышла, встала на пороге и кличет:

– Ой, кто в лесе, кто за лесом, ко мне ужинать идите! Никого не слыхать.

Она опять:

– Ой, кто в лесе, кто за лесом, ко мне ужинать ступайте!

Не слыхать никого. Кличет она в третий раз. Вот и отозвалась Лошадиная голова. Стучит-гремит, к дедовой дочке на ужин спешит:

– Девка, девка, открой!

Она открыла.

– Девка, девка, пересади через порог!

Она пересадила.

– Девка, девка, посади меня на печь!

Она посадила.

– Девка, девка, дай мне поужинать!

Подала она ей ужинать.

– Девка, девка, полезай мне в правое ухо, а в левое вылезь!

Как заглянула она в правое ухо, а там всяких пожитков видимо-невидимо! Чего там только нету!.. И одежда всякая, кони, кареты и украшения. А золота и серебра!.. А денег!..

– Ну, бери ж, что тебе надобно и сколько хочешь, – говорит Лошадиная голова, – это за то, что ты меня слушалась.

Вот набрала девка себе всякого добра и в левое ухо вылезла. А Лошадиная голова так и загудела, куда вмиг и пропала, будто сквозь землю провалилась.

Утром вернулся дед. Вошёл в землянку – куда уж там! Не узнать ни землянки, ни дедовой дочки: в землянке, словно в светёлке, убрано всё и чисто, а дедова дочка сидит, как панночка, важная, в шёлковом платье да в золоте, а возле неё слуги и служанки ходят, и только глазом она поведёт – они уж знают, что ей надо. Только вошёл дед, она сразу же обо всём, что было, ему рассказала, дала ему денег.

– Это, – говорит, – тебе, дедушка, за то, что ты меня, несчастную сиротинушку, принял.

Потом велела запрягать карету и к своему отцу поехала. Там её не узнали. Как рассказала она обо всём, то мачеха так руками и всплеснула: думала её со свету сжить, а оно совсем не так получилось. Погостевала она маленько, отцу денег дала и поехала в город, купила себе там дом и зажила панночкой.