Сказки Старой Англии

- Он приехал из Сассекса в надежде, что король, усмирив бунтовщиков, как они называли нас, армию парламента, сделает его епископом. Люди из его прихода собрали королю изрядную сумму денег в долг, которую король так и не вернул, как не сделал он епископом простофилю Джека. Когда мы с Джеком встретились, он уже успел насытиться по горло королевскими обещаниями и думал только о том, как бы вернуться к своей жене и малышам. Сверх всяких ожиданий, это произошло очень скоро. Как только я оправился от раны и смог ходить, этот полковник Блэгг просто вышвырнул нас обоих из лагеря, объясняя это тем, что мы заразные: я лечил больных чумой, а Джек лечил меня. Теперь, когда король получил деньги, собранные приходом Джека, сам Джек был ему больше не нужен, а меня терпеть не мог доктор из отряда Блэгга, потому что я не мог молча сидеть и смотреть, как он калечит больных (он был членом общества врачей). Поэтому-то Блэгг, повторяю, вышвырнул нас из лагеря, скверно ругаясь и обозвав на прощание чумной заразой, полоумными и въедливыми прохвостами.

- Ого! Он назвал тебя полоумным, Ник? - Пак аж подпрыгнул. - Да-а, вовремя пришел Кромвель [*68] заняться очищением этой земли! Ну и как же вы с честным Джеком действовали дальше?

- Мы были некоторым образом вынуждены держаться вместе. Я хотел идти к своему дому в Лондоне, а он к своему приходу в Сассексе, но дело в том, что районы Уайлтшира, Беркшира и Гэмпшира были охвачены и поражены чумой, и Джек обезумел от одной мысли, что болезнь могла добраться и до деревни, где жила его семья. Я просто не мог оставить его одного. Он ведь не оставил меня, когда я был в беде. Так что я не мог не помочь ему, да к тому же я вспомнил, что рядом с приходом Джека, в деревне Грейт Уигсел, живет мой двоюродный брат. Так мы и отправились из Оксфорда - кожаный камзол военного под ручку с сутаной пастора, полные решимости не встревать больше ни в какие войны. И то ли потому, что мы выглядели оборванцами, то ли потому, что чума сделала людей более мягкими, - но нас никто не трогал. Нет, конечно, разок нас все-таки засадили в колодки, приняв за мошенников и бродяг. Это случилось в деревне у леса святого Леонарда, где, как я слышал, никогда не поет соловей. Но я вылечил местному констеблю больной палец, и он вернул мне мой астрологический календарь, который я всегда ношу с собой, - Калпепер постучал пальцем по тощей груди, - и мы отправились дальше.

Чтобы не морочить вам голову всякой чепухой, скажу, что мы добрались до прихода Джека. Был вечер, и шел проливной дождь. Здесь наши пути должны были разойтись, потому что я собирался идти к своему брату в Грейт Уигсел; но пока Джек, вытянув руку, показывал мне колокольню своей церкви, мы увидели, что прямо поперек дороги лежит какой-то человек - пьяный, подумал Джек. Он сказал, что это один из его прихожан, Хебден, который до тех пор вел примерную жизнь и не пьянствовал. И тут Джек стал громко ругать себя, называя негодным священником, бросившим свою паству на растерзание дьяволу. Перед деревней был выставлен чумной камень, и голова этого человека лежала на нем.

- Чумной камень? Что это такое? - прошептал Дан.

- Когда в деревне свирепствует чума, соседи закрывают все ведущие в нее дороги, а ее жители выставляют на них или камень с выемкой сверху, или кастрюлю, или сковородку, чтобы люди из пораженной деревни, если хотят купить какие-нибудь продукты, могли бы положить в них деньги, перечень того, что им нужно, и уйти. Потом приходят те, кто готов продукты продать, - чего не сделаешь ради денег! - берут деньги и оставляют столько товару, сколько, по их мнению, на эти деньги полагается. Я увидел четырехпенсовую серебряную монету, валявшуюся в луже, а в руке человека размокший листок с перечнем того, что он хотел бы купить.

"Моя жена! О моя жена и дети!" - вскричал вдруг Джек и бросился вверх по холму. Я за ним.

Из-за сарая выглянула какая-то женщина и прокричала нам, что в деревне чума и что мы, если хотим остаться живыми, должны уйти отсюда.

"Любовь моя! - говорит Джек. - Я ли должен уйти от тебя?"

Тут женщина бросается к нему и говорит, что все дети здоровы. Это была его жена.

Когда мы со слезами на глазах воздали благодарность господу, Джек сказал, что он рассчитывал оказать мне совсем не такой прием, и стал убеждать меня бежать оттуда, пока я не заразился.

"Ну уж нет! Накажи меня господь, если я покину вас в такую годину, возразил я. - Избавление от болезни не только в руках бога, но частично и в моих".

"О сэр, - говорит женщина, - вы врач? У нас в деревне нет ни одного".

"Тогда, дорогие мои, я обязан остаться у вас и трудом оправдать свое звание".

"По-послушай, Ник, - начал, заикаясь, Джек, - а я ведь все время принимал тебя только за свихнувшегося проповедника круглоголовых [*69]".

Он засмеялся, затем засмеялась его жена, за нею я - прямо под дождем нас всех троих охватил беспричинный приступ смеха, который мы в медицине называем припадком истерии. Тем не менее смех ободрил нас. Так я и остался у них.