Сказки Старой Англии

- Почему ты не отправился дальше, к своему брату в Грейт Уигсел, Ник? - спросил Пак. - Это всего семь миль по дороге.

- Но чума-то свирепствовала в этой деревне, - ответил мистер Калпепер и указал на уходящий вверх холм. - Разве я мог поступить иначе?

- А как звали детей священника? - спросила Юна.

- Элизабет, Элисон, Стивен и младенец Чарльз. Я сначала их почти не видел: мы с их отцом жили отдельно - в сарае для телег. Мать мы с трудом уговорили остаться в доме, с детьми. Она и так намучилась.

А теперь, дорогие мои, я с вашего позволения перейду непосредственно к основной теме рассказа.

Я обратил внимание жителей деревни на то, что чума особенно свирепствовала на северной стороне улиц, ибо там не хватало солнечного света, который, восходя к "primum mobile" - источнику жизни (я выражаюсь астрологически), обладает в высшей степени очистительными и оздоравливающими свойствами. Большой очаг чумы образовался вокруг лавки, где продавали овес для лошадей, другой, еще больший, на обеих мельницах у реки. Понемногу чума поразила еще несколько мест, но в кузнице, заметьте, ее не было и следа. Заметьте также, что все кузницы принадлежат Марсу, точно так же, как все лавки, торгующие зерном, мясом или вином, признают своей госпожой Венеру. В кузнице на Мандей-лейн чумы не было.

- Мандей-лейн? Ты говоришь о нашей деревне? Я так и подумал, когда ты упомянул про две мельницы! - воскликнул Дан. - А где тот чумной камень? Я хотел бы на него посмотреть.

- Так смотри, - сказал Пак и указал на куриный камень-поилку, на котором лежали велосипедные фонарики. Это был шершавый, продолговатый камень с выемкой сверху, весьма похожий на небольшое кухонное корытце. Филлипс, у которого ничего не пропадало впустую, нашел его в канаве и приспособил под поилку для своих драгоценных курочек.

- Этот? - Дан и Юна уставились на камень и смотрели, смотрели, смотрели.

Мистер Калпепер несколько раз нетерпеливо кашлянул, затем продолжал:

- Я стараюсь рассказывать столь подробно, дорогие мои, чтобы дать вам возможность проследить - насколько вы на это способны - ход моих мыслей. Чума, с которой, как я уже говорил, я боролся в Валлингфорде, графство Оксфордшир, была гнилой, то есть сырой по природе, поскольку она возникла в районе, где полно всяких рек, речушек и ручейков, и я, как уже рассказывал, лечил людей, погружая их в воду. Наша же чума, хотя, конечно, у воды и она сильно свирепствовала, а на обеих мельницах убила всех до единого, не могла быть побеждена таким способом. И это поставило меня в тупик. Гм-гм!

- Ну и что же вы делали с больными? - строго спросил Пак.

- Мы убеждали тех, кто жил на северной стороне улицы, полежать немного в открытом поле. Но даже в тех домах, где чума унесла одного, а то и двух человек, оставшиеся просто наотрез отказывались покидать свой дом, боясь, как бы его не обчистили воры. Они предпочитали рисковать жизнью, но не оставлять своего добра без присмотра.

- Такова природа человека, - усмехнулся Пак. - Я наблюдал такое не раз.

- А как почувствовали себя ваши больные в полях?

- Эти тоже умирали, но не так часто, как те, кто оставался в закрытом помещении, да и умирали больше от боязни и тоски, чем от чумы. Но признаюсь, дорогие мои, я никак не мог одолеть болезнь, потому что никак не мог докопаться хотя бы до малейшего намека на ее происхождение и природу. Короче говоря, я был совершенно сбит с толку зловещей силой и необъяснимостью этой болезни, поэтому я, наконец, сделал то, что должен был сделать намного раньше: я отбросил все свои предположения и догадки, выбрал по астрологическому календарю благоприятствующий час, натянул на голову плащ, прикрыл им лицо и вошел в один из покинутых домов, полный решимости дождаться, когда звезды подскажут мне разгадку.

- Ночью? И ты не испугался? - спросил Пак.

- Я смел надеяться, что бог, заложивший в человека благородное стремление к исследованию неизведанных тайн, не даст погибнуть преданному искателю. Через некоторое время - а всему на свете, как я уже говорил, есть свое время - я заметил мерзкую крысу, распухшую и облезшую; она сидела на чердаке у слухового окна, через которое светила луна. И пока я смотрел на них - и на крысу, и на луну (а Луна направлялась к древнему холодному Сатурну, своему верному союзнику), крыса с трудом выползла на свет и там прямо на моих глазах подохла. Потом появилась еще одна, видно, из того же стада, она улеглась рядом и точно так же подохла. Еще некоторое время спустя - примерно за час до полуночи - то же произошло с третьей крысой. Все они выползли на лунный свет и умерли в нем. Это меня немало удивило, поскольку, как мы знаем, лунный свет благоприятен, а отнюдь не вреден для этих ночных тварей. Сатурн же, будучи, как вы бы сказали, Луне другом, только усиливал ее зловещее влияние. И тем не менее крысы нашли смерть именно в лунном свете. Я высунулся из окна посмотреть, кто же из небесных владык на нашей стороне, и узрел там славного верного Марса, очень красного и очень горячего, спешащего к своему закату. Чтобы все разглядеть лучше, я вскарабкался на крышу.