Читаем Скелет дракона полностью

Чезаре. Хорошо. Я поговорю с ним. Ваше здоровье, господа.

Все пьют. Кроме Чезаре и Спада. Спада пристально смотрит на Чезаре.

Спада. Нет! Не пейте! Он принёс отравленное вино!

Чезаре (в ярости). Заткнись ты!

Спада. Тогда пей сам!

Чезаре (пожимает плечами). Хорошо!

Чезаре залпом выпивает своё вино.

Спада. Здесь что-то не так! Не так!

Чезаре. Хватит паниковать, ваше преосвященство. (поворачивается к вельможам). Это невежливо, друзья. Я выпил, а вы – нет?

Вельможи в лёгкой нерешительности, но пьют.

Чезаре. До дна, до дна.

Спада. Здесь что-то не так. Я не буду пить! Я не желаю! Я хочу гарантий!

Чезаре. Каких?

Спада. Я не знаю. Но ты! Так легко согласился на встречу с Папой, потому что знаешь! Никакой встречи не будет! Мы умрём раньше!

Чезаре усмехается, достаёт из-за пояса флягу, дрожащей рукой подносит ко рту, жадно делает несколько больших глотков.

Вельможа-1. Что-то мне нехорошо…

Вельможа-2. Откройте окно! Душно!

Вельможа-3. Живот! Живот! Позовите моего лекаря!

Вельможа-1 зевает.

Спада. Это противоядие? Дай его им! Будь милосердным!

Чезаре. Здесь только одна порция.

Спада выплёскивает своё вино в лицо Чезаре.

Спада. Убийца! Ублюдок!

Спаду тут же хватает один из слуг.

Вельможа-1. Пойду прилягу… что-то… слабость…

Вельможа-1 уходит, но, не дойдя до двери, падает. Остальные тоже ведут себя странно, кто-то тяжело дышит, кто-то разрывает на груди рубаху, все постепенно умирают. Слуга, схвативший Спаду, вытаскивает нож, приставляет его к горлу кардинала.

Чезаре. Стой, Микеле!

Чезаре подходит к Спаде.

Чезаре. Ты просил о встрече с Папой? А Папа у нас – наместник Бога на земле. Я сделаю тебе любезность: я устрою тебе встречу с самим Христом! Передай ему от меня привет!

Спада. Нет! Нет! Я не хочу! Нет!

Чезаре сдирает с кардинала одежды, тот остаётся в набедренной повязке. Слуга Микеле перекидывает кардинала через перила балкона, привязывает его раскинутые руки к перилам. Внизу, другой слуга привязывает ноги Спады к столбу. Чезаре сам, лично прибивает руки Спады гвоздями к перилам. Внизу слуга одним гвоздём пронзает ступни кардинала и пригвождает их к столбу. Спада орёт. Потом, в какой-то момент затихает, плачет. Чезаре смотрит на умирающего, но ещё живого Спаду. Рядом с ним открывает свою книжечку Макиавелли.

Чезаре. Мастер да Винчи?

Леонардо, который всё это время бесстрастно смотрел на небо, отмирает, встаёт, кланяется.

Леонардо. Синьор.

Чезаре. Твой яд мне подходит. Как он называется?

Леонардо (с поклоном). Кантарелла.

Чезаре. Из чего он состоит?

Леонардо. Позвольте, я сохраню это втайне.

Чезаре. Что надо сделать, чтобы он действовал не так быстро?

Леонардо. Просто уменьшить дозу. Я объясню вам, ваша милость.

Чезаре. Объяснишь моей сестре. (собирается уходить)

Леонардо. Мессир Чезаре!

Чезаре. Да?

Леонардо. Мне тут братия одного монастыря сделала очень интересный заказ. Чтобы его выполнить, мне понадобится тело распятого человека. Вы не будете против, если я возьму вот этого?

Чезаре (слегка улыбнувшись). Забирай.

Чезаре уходит. Леонардо остаётся один на один с распятым кардиналом Спадой. Тот ещё жив, но тяжело дышит. Он поднимает голову и тяжёлым взглядом смотрит в глаза Леонардо. Тот смотрит в глаза Спада. На его лице не отражается никаких эмоций.

Занавес.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза