Скелеты в шкафу никогда не врут (СИ)

Раздались тихие смешки. На лекаря волной накатило чувство обиды и несправедливости. Однако лишь затем, чтобы почти мгновенно исчезнуть — сил ругаться, выяснить, кто прав, кто что сказал, у него не было.

Рентан тоже периодически занимался обучением следующего поколения лекарей и также обладал властью превратить их жизнь на отдельно взятый день в форменный ад. Тем не менее молодая поросль очень хорошо чувствовала, на чьей стороне сейчас сила, и потому позволяла себе такое. Дав время похихикать, Миловида прекратила публичное унижение и жестом прогнала «свиту» заниматься чем-то условно полезным. Другим взмахом руки она пригласила Рентана для личного разговора в свой кабинет.

— Выглядишь просто ужасно, — прокомментировала женщина.

— Я не спал всю ночь, но…

— Подними руки, вытяни их перед собой, — не желая его слушать, скомандовала Миловида.

Лекарь, хотя и знал, что будет дальше, всё же, кривясь и морща губы, подчинился. Руки его, разумеется, заметно тряслись, хотя всё оказалось не так плохо, как могло бы быть. Бывало сильно хуже. Тем не менее Миловиде этого вполне хватило.

— Мда, — оценила увиденное женщина, едко усмехаясь. — Ты ведь знаешь, что до сих пор работаешь здесь исключительно потому, что твои руки обычно не ходят ходуном?

— Я не пьян, это от усталости и…

— А-а-а, — перебила его Миловида презрительно. — Думаешь, если нет запаха, то я тебе так просто поверю?

Рентан стиснул зубы и сжал кулаки, собирая остатки терпения.

— Можете не верить. Можете меня прогнать. После этой ночи мне уже всё равно.

Женщина смерила его долгим, тяжёлым взглядом, в котором боролись предвзятое презрение и глас рассудка. Вопреки обыкновению, рассудок победил, и Миловида смягчилась:

— И что же случилось этой ночью? — многозначительно поинтересовалась она, тяжело заваливаясь в своё кресло. — По городу слухи ходят. Неужели рябчики оказались недостаточно прожаренными?

— Дело не в приёме, хотя он был ужасен…

— Поверь, мог быть ужаснее.

Миловида махнула рукой в район стола, где в груде других бумаг и писем лежал конверт, очень схожий с тем, что достался самому Рентану. Лекарь не стал любопытствовать, что там к чему и даже прикасаться к письму, но не без оснований подозревал, что в письме содержится приглашение на две персоны.

— Я не видел вчера вашего мужа.

— Конечно, не видел! — скривилась женщина. — Зачем ему такой позор — при живой жене явиться на званый приём одному! Впрочем, я тоже его не видела уже две недели, а Кобыслав всегда скупился на копии писем. Возможно, Витиас даже не знает про приглашение, — она приподнялась, так, чтобы ей было лучше видно собеседника. — А теперь ближе к сути, если можно. Меня не интересуют пирушки этого имбецила. Что там случилось?

— Ярек мёртв, — Рентан выдержал небольшую паузу, ожидая вопросов, но их не было. — Кобыслав отдал его на растерзание одной сумасшедшей магичке — это её гомункула мы нашли.

Миловида долго буравила тяжёлым взглядом стену напротив себя. Наконец она, словно не веря в сказанное, переспросила:

— Барон убил своего отца? Не верю. Он имбецил с напрочь отсутствующими социальными навыками, но не отцеубийца.

— Строго говоря, его убил я, спасая от куда более худшей участи, — не стал скрывать Рентан. — Неправильно приготовил «Стотравку» и…

— Типично для тебя, — перебила его женщина, буравя взглядом уже лекаря.

Они оба замолчали. Рентану было что сказать, и он находился на самой грани, едва сдерживая себя от того, чтобы высказать по полной. Миловиде сказать было нечего, но явно очень хотелось. Так они и смотрели один на другого несколько минут. Первой нашлась женщина:

— Мне следует ожидать визита стражи?

— Не знаю, — лекарь пожал плечами. — Из замка меня выпустили свободно. Уже зная о произошедшем.

— Хвастался им, что ли?

Снова повисла пауза, но на этот куда короче. Миловида решала, что ей делать, и размышляла над этим она совсем не долго.

— Никакой работы для тебя сегодня — это никуда не годится, — женщина кивнула на руки лекаря. — Отработаешь в другой день. Каждый час за два, ясно?

Не намереваясь спорить, Рентан собирался выйти, но его придержали за руку и тихо, но при этом грозно сказали:

— Если я узнаю, что ты кого-то убил в этих стенах — из милосердия или ненависти — стража явится за твоим сильно изувеченным телом, ясно? — Миловида не стала дожидаться ответа или иной реакции. — Мне здесь врачи-убийцы, милосердные палачи и прочие отравители не нужны.

— У меня и в мыслях…

— Ой! — перебила его женщина притворно. — А болиголов ты, наверное, склянками для повышения потенции хлещешь, а?

— Болиголов нужен тем, кому без него будет многократно хуже. И денег я за это не беру.

— Это тебя как-то оправдывает, что ли? — Миловида махнула рукой. — Катись отсюда. Видеть тебя не могу с твоим лицемерием.

***