Схожу-ка я замуж!

Табачный дым был одним из главных его подручных средств. Наравне с самбо и каратэ. Табачным дымом щедро пользовались и те, кто создавал героя. Если не хватало драматургии, если диалог был примитивен и скуден, если не выстраивался сюжет, то все паузы, пробоины, все литературно-сценарные раны прочно и надежно затягивал универсальный табачный дым, без которого не обходился ни один детектив.

И вот все кончено. Теперь в следственном кабинете на подоконнике стоит угрюмый пузатый чайник, из которого хозяин кабинета то и дело наполняет свой стакан, оправленный в скучный железнодорожный подстаканник.

Что, скажите, что можно сделать при помощи этого чайника в деле раскрытия преступления? Запутать бандита, расположить к себе трудного свидетеля, помочь самому себе найти истину?

Фальшиво все это, скажу я вам, нежизненно.

Я смотрю на новых детективных героев, гремящих ложечкой и с хрустом кусающих сахар, и на душе становится уныло.

Где, спрашивается, романтика поединка? А что будут делать авторы, у которых выбили из-под пера такую опору?

Я смотрю на точку поезда, который неотвратимо уносит моего героя, так красиво и внушительно умевшего стряхивать пепел с сигареты мудрым указательным пальцем, и мне становится не по себе.

Что-то будет теперь с детективным жанром, тревожно думаю я, что-то будет…

МОРАЛЬНЫЙ ТУПИК

ПОГОРЕЛЕЦ

За каждой строкой этого письма в редакцию угадывалась снисходительная улыбка уверенного в своей правоте человека. Полного сил и жизненной энергии. Мускулистого. Хваткого и ловкого. Твердо ставшего на ноги и обретшего свое счастье.

И это было действительно так, хотя автор письма Коля Ш., восемнадцати лет от роду, твердо стоял на зыбкой почве, а то, что называл он счастьем, имело совсем другое название.

Но это только знал я. Он об этом даже не догадывался. Более того, он поучал меня и разносил по косточкам один из моих фельетонов, в котором я бичевал легкую жизнь.

Должен сказать, что писем от незрелых читателей почта, увы, приносит еще немало, и письма эти в основном такие наивные, что за пять минут в редакционном ответе находятся слова, разящие нелепые аргументы с уверенностью козырного туза.

Случай с Колиным письмом был сложнее, и я сразу это понял. Суть многословного и эмоционального письма, которое едва уместилось в школьную тетрадку, в моем совершенно объективном кратком переложении состояла в следующем.

«Вот вы пишете насчет легкомысленных браков, — свысока обращался ко мне юный читатель, — насчет того, что надо там учиться, становиться на ноги, что диплом делает человека самостоятельным, дает путевку в жизнь, и разные там другие красивости. Но подумали ли вы хоть раз в своей умной рассудительной жизни, что нам, молодым, ни к чему ваши нудные нравоучения, что мы просто хотим красиво жить, одеваться и все такое. Прошло то время, когда молодежь ради разных там наук пила пустой чай и ела черный хлеб, это я по кино знаю, видел неоднократно. Может, наши деды и делали так, но потому, что жизнь тогда была тяжелой, никакого сервиса, жили в коммуналках, что такое такси и телевизор, не слышали. Да что там говорить, вы и без меня об этом знаете! Я хочу откровенно вам сказать, почему мне диплом не нужен. Ни мне, ни моей жене Клавдии, которой, как и мне, восемнадцать. Школу я, конечно, закончил. Понимаю, школа нужна, чтобы уметь грамотно писать и разговаривать, без чего немыслима нынешняя культурная и цивилизованная жизнь. Считаю, что этого вполне достаточно для дальнейшей самостоятельной жизни, которую мы должны строить сами. Лично я работаю шофером на «Волге» и подхалтуриваю — по червонцу в день заколачиваю. Вы поняли? А был бы я инженером с дипломом, что бы имел? Купили бы мы с Клавдией мебельный гарнитур из тридцати двух вещей и цветной телик? Завели бы в сберкассе счетик? Кстати, Клавдия в столовой работает, все чин чинарем, не ворует, но продукты мы не покупаем. Думаете, Клавдии моей муж с дипломом нужен? Чего ей с таким делать — на морозе гулять? Эскимо кушать? А я за ней на машине заезжаю, домой в комфорте едет, в ресторане с ней ужинаем, подарки дорогие дарю. Мне никакой инженер не конкурент!»