Схватка на дне

Утром Бест, прикрывая рукой самостоятельно зевавший из-за недосыпания рот, примчался на своем «Форде» к бетонному плавпирсу, где был ошвартован атомоход. На причале в парадной форме стояли его подводники в прежнем полном составе. Никто не покинул экипаж, о чем и доложил ему старпом. Бест подошел к строю и вместо общего приветствия, поздоровался с каждым членом экипажа за руку. Этим жестом он показал, что, как и прежде, они вместе и любые задачи им по плечу. Начальство так же оценило этот жест и безусловно было довольно им — капитаном Эдвардом Бестом. Провожать экипаж в поход, помимо их непосредственного начальника кэптена Джеймса Бредли, прибыл и новый директор разведки ВМС США адмирал Фредерик Халфингер. Как только его немецкую фамилию озвучили на причале, связист в свойственной ему манере заметил Дюреру:

— В вашем полку прибыло, господин Фюрер.

— В море сочтемся, крысолов, — парировал Дюрер.

Механик, он же главный ядерщик, не на шутку задумался — чтоб ему такое учудить этому ненавистному связисту, раз уж тот остался в экипаже. Меху, по-прежнему, не нравились намеки связиста. К тому же было непонятно немецкая фамилия у адмирала или норвежская. Может быть датская? Хотя какая разница — все они были защитниками Соединенных Штатов. Но связиста надо проучить — механик знал это точно. Так же точно, как он знал — случись что, и он первым бросится спасать это явление природы и неудачных родов, этого, черт бы его побрал, связиста-крысолова.

Уходили в океан тихо, без пышных проводов. Но, несмотря на секретность этого похода, на одной из возвышенностей береговой черты пролива Худ, можно было заметить скопление народа — человек пятьдесят, не менее. В бинокли, переходящие из рук в руки в ходовой рубке, подводники с «Гоуст» высматривали своих жен и детей, махавших им руками и платками. Один из платков был ярко синего цвета и принадлежал жене капитана. Бест не выпускал из рук свой бинокль — он нужен был ему для работы. Но эпизодически и он поглядывал на возвышенность, отыскивая среди провожающих свою любимую жену. Она стояла обособленно, рядом с рослой женщиной, в коей Бест без труда узнал свою мать, и махала ему своим платком.

— Ну, вот и ладно, — сказал он вслух сам себе. — Вот и хорошо.

— Вы что-то сказали, сэр? — поинтересовался дежурный офицер, который должен был мгновенно дублировать команды капитана к исполнению.

— Да, Билл, — нашелся Бест. — Держись в створе фарватера. И… разверни пеленгатор репитора гирокомпаса на маяк.

Дежурный офицер периодически посматривал в окуляр, якобы уточняя место подводной лодки, а на самом деле разыскивая в толпе своих.

— Контролируй пеленга на принятые для прокладки курса ориентиры, — присовокупил к сказанному ранее, Бест.

— Есть, сэр! — обиженно произнес дежурный и развернул пеленгатор на трубу теплостанции, которая использовалась как один из ориентиров. Пеленг на маяк он уже имел.

В рубке разместились только те, кому положено по штатному расписанию и кому капитан эксклюзивно разрешил присутствовать на выходе из пролива Худ: главному реакторщику, как только отошли от причала; его «другу» Генри, имевшему в подчинении мичманов-связистов, справляющихся с его обязанностями не хуже, чем он сам; интенданту, загрузившему подлодку всем необходимым на этот поход и ещё нескольким напросившимся подводникам из подвахты.

Вскоре подводный атомоход, если смотреть на него с берега, превратился в маленькую точку, которая словно поплавок то появлялась, то исчезала среди длиннющих гребней океанских волн. Прошло ещё некоторое время, и поплавок исчез — лодка погрузилась. Родственники подводников стали расходиться по домам, украдкой поглядывая на Эльзу, даже, не пытаясь с ней заговорить, что было для нее весьма странным. Элизабет прокомментировала

— Привыкай, Эльза. Ты для них теперь главная. Случись что, они прибегут именно к тебе. И ты будешь обязана принять их и решить все проблемы с вышестоящим начальством Эдварда. Таковы правила.

— Да, Элизабет, — скромно ответила Эльза и они вместе убыли в жилой городок, где жили семьи подводников.

Отношения, складывающиеся между ними, ещё нельзя было назвать идеальными. Элизабет, старалась показать своё старшинство буквально во всём, что, естественно, не нравилось Эльзе. Но она не конфликтовала, полагая, что всё отрегулируется естественным путем. Теперь, узнав, что она является женой самого капитана атомной подводной лодки, Эльза стала пересматривать многие позиции и поднимать свой статус как во взаимоотношениях среди жен военнослужащих, так и в её непростых отношениях с матерью Эдварда.

«Собственно, а почему я должна уступать, — размышляла она. — Мне двадцать шестой год и я уже не та, что была раньше. Тем более, что на мою шею повесили какие-то непонятные, но ответственные обязанности».

Иногда, Эльза забывалась и вместо приветствия по-английски, говорила по-немецки:

— Гутен так! — чем приводила своих собеседников в замешательство, но тут же поправлялась, повторив приветствие на родном для всех английском языке.