Схватка за Рим

Однако, судя по твоему последнему письму... Ну, в каком же положении находится государство готов?

-- В очень затруднительном. Я писал тебе, что Амаласунта решила отделаться от трех своих врагов -- Балтов. Если бы убийство их не удалось, то ей было бы опасно оставаться в Равенне, и она просила, чтобы я доставил ее сюда, в Византию.

-- Ну, и что же? Удалось убийство?

-- Удалось: трех герцогов уже нет. Но в Равенне распространился слух, что самый опасный из этих герцогов, Тулун, которого одно время Теодорих думал назначить своим наследником, обойдя внука, не убит, а только ранен. Готы с угрозами толпой окружили дворец, а регентша бежала ко мне на корабль. Я тотчас велел сняться с якоря, но недалеко успели мы отъехать: нас нагнал граф Витихис и потребовал, чтобы королева возвратилась в Равенну. Так как, с одной стороны, знатные готы, по-видимому, не верят ее вине, а с другой, если бы она не согласилась возвратиться добровольно, то Витихис заставил бы ее, она возвратилась, но перед отъездом написала тебе письмо и велела передать тебе этот ларец с подарками. Вот он.

-- Подарки отложим, -- сказал император. -- Сначала расскажи, каково положение дел в Италии?

-- Самое благоприятное для тебя. Слух об убийстве герцогов, о восстании готов и бегстве королевы быстро распространился по всей стране, дело дошло до столкновения между римлянами и готами. В Риме патриоты собрались в сенате и решили призвать тебя на помощь. Только гениальный глава заговорщиков катакомб не поверил слухам и невероятным усилием удержал римлян. А через час стало известно, что Амаласунта возвратилась, и страна успокоилась. Впрочем, черный Тейя, командующий войсками в Риме, поклялся, что если хоть один волос падет с головы какого-либо гота, то он сравняет Рим с землей. Но я сообщу тебе еще лучшую новость: не только среди римлян нашел я горячих сторонников, но и среди готов, и даже среди членов королевского дома.

-- Что ты хочешь сказать? -- с радостью вскричал император.

-- Да, в Тускии живет очень богатый князь Теодагад, двоюродный брат Амаласунты.

-- Последний в роде Амалунгов, так ведь?

-- Да, последний. Он и еще более Готелинда -- умная, но злая жена его, гордая дочь Балтов, смертельно ненавидят королеву и предлагают свои услуги подчинить тебе Италию. Вот письмо от них. Но прочти прежде письмо Амаласунты, оно, кажется мне, очень важно.

Император вскрыл печать и начал читать.

-- Прекрасно! -- вскричал он, окончив. -- С этим письмом я держу Италию и государство готов в своих руках!

И быстрыми шагами он начал ходить по комнате, забывая кланяться кресту.

-- Прекрасно! Она просит дать ей телохранителей. Конечно, конечно -- я дам. Но не две тысячи, а много, гораздо больше, чем ей понадобится, и ты, Велизарий, поведешь их туда.

-- Теперь посмотрим на ее дары. Там есть и портрет ее.

В эту минуту портьера слегка отдернулась, и в отверстие просунулась не замеченная никем голова женщины. Император между тем открыл дорогую шкатулку, выбросил из нее драгоценности и вынул небольшой портрет со дна. Взглянув на него, он невольно вскрикнул от восторга:

-- Что за прелестная женщина! Какая величественность! Сразу видно королевскую дочь, рожденную повелительницей.

Тут портьера отдернулась, и подслушивавшая женщина вошла. Это была императрица Феодора. Ей было лет около сорока. Щеки и губы ее были подкрашены, брови начернены, -- вообще приняты были все меры, чтобы поддержать увядающую красоту, но и без этого она была бы еще прекрасна.

-- Чему ты радуешься, мой повелитель? -- спросила она льстивым голосом, подойдя к императору. -- Не могу ли и я разделить эту радость?

Все присутствующие бросились перед ней ниц, как и перед императором. Юстиниан же вздрогнул и хотел спрятать портрет. Но не успел: императрица уже внимательно всматривалась в него.

-- Мы восхищались, -- ответил он в замешательстве, -- чудной рамкой портрета.

-- Ну, в рамке нет решительно ничего хорошего, -- ответила с улыбкой Феодора, -- но лицо недурно. Королева готов, вероятно? Посланный наклонил голову.

-- Да, недурна. Только слишком груба, строга, неженственна. Но стоит ли заниматься женским портретом! Юстиниан, что же, решился ты?

-- Почти, я хотел только еще посоветоваться с тобой, -- ответил император. -- Господа, уйдите. Я посоветуюсь с императрицей. Завтра вы узнаете мое решение.

Оставшись наедине с женой, Юстиниан взял ее руку и нежно поцеловал.

"О, -- подумала Феодора, уж эта нежность недаром: ему нужно что-то. Надо быть осторожнее". И громко спросила:

-- Так что же ты думаешь делать?

-- Я уже почти решил послать в Италию Велизария с тридцатитысячным войском. Конечно, с такими незначительными силами он не покорит Италию, но честь его будет задета, и он сделает все возможное, три четверти работы. А тогда я отзову его назад и сам поведу туда шестьдесят тысяч, да возьму еще Нарзеса с собой, шутя кончу остальную четверть работы и буду победителем.

-- Хитро задумано, -- отвечала императрица. -- План прекрасен.

-- Да, я решаюсь. Но... еще одно, -- и он снова поцеловал руку жены. "А, вот теперь", -- подумала Феодора.