Схватка за Рим

Но Витихис покачал головой.

-- Я вижу только один выход из моего ужасного сомнения в существовании Бога. Не может быть, чтобы мы терпели все это безвинно. И так как дело нашего народа бесспорно справедливое, то вина должна таиться во мне, его короле. Как часто повествуют наши песни языческих времен о том, что, когда народ постигало какое-либо несчастье -- многолетний неурожай, болезни, поражение -- король сам приносил себя в жертву богам за свой народ. Он брал на себя вину, которая, казалось, тяготела над народом, и искупал ее или своей смертью, или тем, что отказывался от короны и отправлялся странствовать по миру, как не имеющий крова беглец. Я хочу сделать то же: я откажусь от короны, которая не принесла мне счастья. Выберите себе другого короля, над которым не тяготел бы гнев Божий. Изберите Тотилу или...

-- Ты все еще в лихорадке! -- прервал его старый оруженосец. -- Ты отягчен виной! Ты, самый благородный изо всех нас! Нет, молодые, вы утратили и силу ваших отцов и их веру, и потому сердца ваши не знают мира. Мне жаль вас!

И серые глаза старика загорелись странным блеском, когда он, глядя на своих друзей, продолжал:

-- Все, что радует и печалит нас здесь, на земле, не стоит ни радости, ни горя. Одно только важно здесь: остаться верным человеком, не негодяем, и умереть на поле битвы. Верного героя Валькирии унесут с поля битвы на красных облаках в дом О дина, где мертвые воины встретят их с полными кубками. Каждый день с утренней зарей будет он выезжать с ними на охоту или на военные игры, а с вечерней зарей будет возвращаться в раззолоченную залу для пиршества. И молодых героев там будут ласкать прекрасные девушки, а мы, старики, будем беседовать со стариками -- героями прежних времен. И я снова увижу там всех храбрых товарищей моей молодости: и отважного Винитара, и Валтариса Аквитанского, и Гунтариса Бургундского. Там увижу я и того, кого давно желаю видеть: Беофульфа, который впервые разбил римлян и о котором до сих пор поют саксонские певцы. И я буду снова носить щит и меч за моим господином, королем с орлиными глазами. И так будем мы жить там вечность, в светлой радости, забыв о земле и всех ее горестях.

-- Прекрасный рассказ, старый язычник, -- улыбнулся Тотила. -- Но что делать, если мы не можем уже верить и утешить им свое глубокое горе? Скажи ты, мрачный Тейя, что ты думаешь об этом нашем страдании?

-- Нет, -- ответил Тейя, вставая, -- мои мысли было бы вам тяжелее перенести, чем это горе. Лучше я буду молчать пока. Быть может, наступит день, когда я заговорю.

И он вышел из палатки, потому что из лагеря доносился какой-то неопределенный шум, раздавались какие-то голоса.

Через несколько минут он возвратился. Лицо его было бледнее прежнего, глаза горели, но голос его был спокоен, когда он заговорил:

-- Снимай осаду, король Витихис. Наши корабли в Остии -- в руках неприятеля. Они прислали в лагерь голову графа Одовинта. Из Византии явился на помощь Велизарию сильный флот. Иоанн взял Анкону и Аримин, и теперь грозит Равенне. Он всего в нескольких милях от нее.

На следующий день Витихис снял осаду с Рима и повел остатки своих войск к Равенне. Вслед за ним туда же двинулся и Велизарий.

Крепость Равенны считалась неприступной. И действительно, с юго-востока ее омывало море, а с остальных трех сторон -- целая сеть каналов, рвов и болот. Кроме того, стены города были необычайной толщины и крепости.

Теодррих взял этот город только голодом после четырехлетней осады. Теперь Велизарий окружил его с трех сторон и сначала пробовал взять штурмом, но был отбит с большим уроном и понял, что эту крепость можно заставить сдаться только голодом.

Но Витихис предусмотрительно скопил в городе громадные запасы. Прямо против дворца был выстроен огромный деревянный сарай, и еще до своего похода на Рим Витихис наполнил его зерном. Склад этот был гордостью короля. Его запасов было за глаза достаточно на два месяца, а между тем, переговоры с королем франков шли успешно и подходили к концу, так что в течение этих двух месяцев войска франков должны появиться в Италии, и тогда Велизарий вынужден будет уйти.

Велизарий и Цетег также знали или подозревали это и потому всеми силами старались найти средство вынудить город к сдаче.