Схватка за Рим

-- Камней! -- крикнул он, топнув ногой. -- Камней и стрел! В эту минуту раздался треск: узкая деревянная калитка подле ворот упала, и на пороге стал Витихис.

-- Мой Рим! -- с торжеством прокричал он, опуская топор и вынимая меч.

-- Ты лжешь, Витихис! В первый раз в жизни лжешь! -- ответил префект, одним прыжком очутившись подле него и со страшной силой ударив его в грудь. Витихис, не ожидавший удара, отступил на один шаг, Цетег тотчас стал на его место на пороге и своим щитом закрыл вход.

-- Исаврийцы, сюда! -- кричал он.

Но Витихис уже опомнился от удара и узнал Цетега.

-- Итак, мы все же встретились на поединке у стен Рима, -- закричал он и, в свою очередь, нанес сильный удар Цетегу в грудь.

Префект зашатался, готовый упасть, но удержался на ногах. Витихис отступил, чтобы нанести новый удар врагу. Но в эту минуту Пизон со стены и тяжело ранил его камнем, Витихис упал, воины унесли его.

В эту минуту раздался звук римской трубы: подоспели исаврийцы и легионеры. Цетег еще видел падение Витихиса, услышал звук трубы и, прошептав: "Рим спасен! Спасен!", потерял сознание.

Общий штурм, в котором готы напрягли все свои силы, окончился неудачей. После этого наступило долгое затишье: все три вождя -- Велизарий, Цетег и Витихис -- были тяжело ранены, и целые недели прошли прежде, чем они могли снова взяться за оружие.

Да, кроме того, и настроение готов после этой неудачи было самое удрученное. Витихис понимал, что теперь надо переменить план войны. Взять город приступом уже нечего было и думать: громадное войско, приведенное к Риму, теперь сильно уменьшилось. В один этот день было убито тридцать тысяч воинов, а раненых было еще больше, да в прежних шестидесяти восьми битвах также погибло много готов. Если можно было взять Рим, то только голодом. Но и в лагере готов давно уже чувствовался недостаток пищи, начались болезни.

Вечером, на другой день после битвы, Цетег пришел в себя. У ног его сидел верный Сифакс.

-- Хвала всем богам! -- сказал он, когда префект открыл глаза. -Господин, у тебя давно уже ждет посланный от Велизария.

-- Введи его!

Вошел Прокопий, секретарь Велизария.

-- Префект, -- сказал он, -- Велизарий все знает. Как только он пришел в себя от раны, Бесс тотчас рассказал ему, что ты занял тибурские ворота своими исаврийцами и не позволил открыть их, чтобы впустить его, когда за ним гнались Тотила и Тейя. Он передал и твой возглас: "Прежде Рим, а потом Велизарий!" и требовал в совете твоей казни. Но Велизарий сказал: "Он был прав. Прокопий, возьми мой меч и все вооружение, бывшее на мне в тот день, и отнеси префекту в знак моей благодарности". И в своем донесении императору он продиктовал мне следующее: "Цетег спас Рим, только Цетег".

-- Ну, а что решил он делать теперь? -- спросил префект.

-- Он согласился на перемирие, которого просили готы, чтобы похоронить своих убитых.

-- Как! -- закричал префект. -- Перемирие? Он не должен был соглашаться на него, это бесполезная потеря времени. Теперь готы обессилены, пали духом, теперь-то и надо нанести решительный удар. Передай Велизарию мой привет: сегодня же пусть отправит Иоанна с восемью тысячами воинов к Равенне. Витихис созвал сюда все войска, так что дорога туда свободна. А Витихис, узнав, что опасность грозит Равенне, его последнему убежищу, тотчас снимет осаду с Рима и поведет туда все свои войска.

-- Цетег, -- сказал Прокопий, -- ты великий полководец!

ГЛАВА XV

Наступил последний день перемирия. Грустный, с тяжелой тоской на сердце, возвратился Витихис в свою палатку. Сегодня он в первый раз обошел лагерь в сопровождении своих друзей, и увидел печальную картину: из семи многолюдных лагерей три оказались совершенно пусты, а в остальных четырех было тоже немного воинов. Проходя между палатками, ни разу не слышал он радостного приветствия, всюду раздавались стоны, крики больных и умиравших. У дверей многих палаток лежали воины, обессилевшие от голода и лихорадки, они не жаловались, но ни на что уже и не надеялись. Здоровых едва хватало на важнейшие посты, стража волочила свои копья за собой -- люди были слишком изнурены, чтобы держать их прямо или через плечо.

Правда, на днях должен был прибыть из Кремоны граф Одовинт с кораблями, нагруженными припасами, но это будет еще через несколько дней, а до тех пор сколько людей умрет от голода! Единственным и печальным утешением было то, что и римляне терпели голод и не могли продержаться долго. Вопрос был только в том: кто выдержит нужду дольше.

-- Часто думал я, -- медленно говорил король, -- в эти тяжелые дни и бессонные ночи: за что, почему терпим мы все эти неудачи? Я был беспристрастен к врагам и все же нахожу, что правда и справедливость -- на нашей стороне. Но в таком случае, если на небе действительно владычествует Бог, добрый, справедливый и всемогущий, зачем Он допускает это незаслуженное несчастье?

-- Ободрись, мой благородный король, -- сказал Тотила, -- и верь, что над звездами действительно властвует справедливый Бог, поэтому в конце концов правое дело победит. Ободрись же, мой Витихис, не теряй надежды!