Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

По прибытии к преддверью Аида Одиссей встречает там тень Ахилла, сохраняющего, в отличие от большинства теней, память и занимающего в Аиде совершенно особое положение. Одиссей говорит ему: «Ибо раньше мы, аргивяне, тебя живого чтили наравне с богами, теперь же ты мощно властвуешь (царствуешь) над мертвыми, находясь здесь. Посему не печалься, умерев, Ахиллес» (Od. XI, 484–486). Ахилл отвечает, что предпочел бы живым «работать поденщиком у нищего, чем властвовать над всеми угасшими (увядшими) мертвецами» (Od. XI, 489–491). Этот текст, называющий Ахилла владыкой мертвых в Аиде, расположенном в земле киммерийцев, поразительно перекликается со стихом Алкея (рубеж VII–VI вв. до н. э.): «Ахилл, ты, который владычествуешь над Скифией» (PLF Z 31 — см. Machinsky, Mousbakhova 2001; Мачинский 2008).

Образ Ахилла, занимающего особое место в Аиде, появляется и в описании полета в Аид душ женихов: «Вел их Гермес по мглистым дорогам. Они двигались мимо потоков Океана и также мимо скалы Левкада, мимо ворот Гелиоса и народа снов и скоро прибыли на асфоделевый луг; там живут души, призраки умерших» (Od. XXIV, 9–14). И первым их там встречает Ахилл в сопровождении (как и при посещении Аида Одиссеем — Od. XI, 467–469) Патрокла, Антилоха и Аякса.

Следуя презумпции доверия к географическим ориентирам, связанным с Аидом, отметим, что в данном случае души летят к Аиду с Итаки, т. е. с юго-запада на северо-восток. И тогда на их пути, кроме «потоков Океана», естественным образом оказывается «скала Левкада» (последний «реальный топоним» перед «народом снов» и преддверьем Аида), несомненно идентичная острову Левка, который к концу VIII в. до н. э. уже прочно связан с Ахиллом (свидетельство Арктина Милетского, поэта конца VIII в. до н. э., ныне иногда относимого к середине VII в. исключительно из-за слишком раннего, синхронного «Одиссее» упоминания о переносе Фетидой тела Ахилла на острове Левка) (рис 24; 25: б).

Если Алкей на Лесбосе около рубежа VII–VI вв. определенно знал, что Ахилл владычествует над Скифией (т. е. почитается там скорее как бог, чем как герой), то ясно, что культ Ахилла возник у эллинов Северо-Западного Причерноморья не позднее конца VII в. По археологичеким данным, совершенно уникальный по интенсивности культ Ахилла фиксируется со второй половины VI в. на Березани (в древнейшем Борисфене), в Ольвии, на Тендровской косе, на Кинбурнском мысу в Гилее. Но особо примечательно святилище на мысу Бейкуш в месте соединения Березанского и Бейкушского лиманов. После последних раскопок там и краткой публикации материалов ясно, что это святилище несомненно уже существовало во второй четверти VI в., хотя при раскопках были обнаружены и отдельные фрагменты керамики начала VI в. (Буйских 2001). Поскольку от святилища «сохранились, очевидно, лишь остатки периферийной части», а «центральная его часть давно разрушена лиманными водами» (Русяева 2005: 153), полагаем, что святилище возникло не позднее рубежа VII–VI вв. до н. э. Поражает «подземный» характер жертвенных сооружений: вырытые в лессе камеры со сводчатыми перекрытиями и ямы с подбоями. Отметим сходство обрядов, проводившихся около этих сооружений, с обрядами, совершенными Одиссеем у входа в Аид. Одиссей вырывает глубокую яму, зарезает барана и овцу, их кожу сжигает и совершает возлияние, в т. ч. и вином. В Бейкушском святилище среди костей жертвенных животных на первом месте называется овца, присутствуют следы огня (зола и угли) и разбитые после обряда (возлияния?) сосуды, в т. ч. и амфоры (с вином?). Размеры святилища и характер обрядности говорят в пользу того, что Ахилла чтили здесь как хтонического, «подземного» бога. В пользу этого — и присутствие на некоторых остраконах, наряду с именем Ахилла, изображения или символов змеи. Отметим и чуждые грекам черты жертвоприношений: присутствие кусочков серы и мела и скифских наконечников стрел (Буйских 2001).

В описании полета душ женихов привлекает внимание «народ (δῆμος) снов», названный непосредственно перед асфоделевым лугом, т. е. перед преддверьем Аида. При посещении Аида Одиссеем отмечается «народ (δῆμος) и город мужей киммерийских», о которых известно лишь то, что они живут рядом с Аидом и что над ними «распростерта губительная ночь». Предполагаем, что под «народом снов» и народом ночи (когда и являются сны) подразумевается нечто очень близкое (если не одно и то же). Во втором случае мотив «снов» особо подчеркнут из-за доминирующей в этом эпизоде роли Гермеса, бога снов, по «Одиссее». «Никогда сияющее солнце не взирает на них лучами, ни когда восходит на звездное небо, ни когда с неба склонится назад к земле» (Od. XI, 15–18) — эта фраза дословно повторяется у Гесиода в «Теогонии» (759–762). Но если в первом случае солнце не взирает на «народ и полис мужей киммерйских», живущих у входа в Аид, то во втором — на жилище Сна и Смерти, рядом с которым обиталище Аида и Персефоны (Hes. Th. 758–768).