Skin for Secrets (ЛП)

— Не могу поверить, что не предложил это раньше, — возразил он, медленно приближаясь к ней, вновь напоминая тигра, преследующего свою добычу. — Ты видела себя, Гермиона? Ты чертовски великолепна.

Ей уже потребовалось сделать несколько глубоких успокаивающих вдохов и выдохов, а ведь она еще даже не согласилась на что-либо. Антонин стоял так близко к ней, что она могла видеть каждый тонкий темный волосок, выбивающийся из-под его робы на крепкой груди, маленькую родинку сбоку на шее, располагающуюся прямо над сочетанием рун и цифр тюремной татуировки, тени его ключиц — так близко, что он, все еще не касаясь ее, мог наклониться и хрипло прошептать ей на ухо:

— За последний год единственными моментами, когда я чувствовал себя живым — даже отдаленно похожим на человека, — были часы, проведенные с тобой. Когда тебя нет, я смотрю с тоской на все, что ты мне принесла, провожу пальцами по каждому предмету, каждому камешку, каждой ветке, каждому зернышку, каждому кусочку морского стекла, потому что это напоминает мне о тебе, потому что все это говорит о тебе — о деталях, которые ты, в отличие от других глупцов, замечаешь. Тебя слишком долго игнорировали, Гермиона. Позволь мне обратить на тебя внимание. Позволь мне дать тебе информацию, в которой ты нуждаешься, чтобы ты могла вернуться к своей работе с триумфом, но позволь мне также увидеть тебя во всем твоем великолепии и сказать тебе, насколько ты заслуживаешь преклонения. Umolyayu tebya.

…и теперь он втянул тебя в какую-то гребаную комедию со стокгольмским синдромом…

Гермионе пришлось отвести взгляд от него вниз на бетонный пол, потому что от одного только его голоса намокли ее трусики, и ей отчаянно хотелось привести мысли в порядок.

Она должна была хорошо обдумать это предложение. Необходимо было помнить, что сделка, которую он предложил, нарушает всевозможные правила и профессиональную этику. Также ей нужно было исключить из уравнения то, что на каком-то базовом уровне она была чрезвычайно возбуждена его предложением. В этот самый момент она должна была игнорировать множество фантазий, которые хранила в себе, об этом самом мужчине, чье теплое дыхание сейчас касалось ее шеи, сокрушая Гермиону в этой самой камере.

Но даже если бы она исключила свои собственные желания, этот план — такой же сумасшедший, как человек, предложивший его, и как она, всерьез его рассматривающая, — вероятно, сейчас был самым действенным способом для Министерства найти оставшихся Пожирателей смерти.

Они никогда не смогут подобраться к ним ближе, если не используют этот шанс.

Гермиона понимала, не только из-за своего высокомерия, что Дин Томас не продвинется дальше, чем она. На самом деле, зная Антонина так, как она узнала его сейчас, он, скорее всего, замкнется в чистом упрямстве и вообще откажется с ним разговаривать.

И с этой точки зрения, разве согласиться не было ее долгом?

И, кроме Антонина, кто узнает об этом соглашении?

— Итак, — начала она, поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я… просто сниму одежду? И все? Я не должна отсосать тебе или что-то в этом духе?

— Какое прекрасное предложение ты сделала, umnitsa! Но, к сожалению, я… сомневаюсь, что у нас будет время, — подразнил он, вскрикивая «Оу!», когда она слегка ущипнула его за руку. — Ладно, ладно, дерзкая wed’ma! Сейчас я говорю серьезно. Я не прошу тебя прикасаться ко мне, целовать или пробовать на вкус каким-либо образом, — пояснил он, глядя в потолок и бормоча что-то ужасно похожее на «Как бы мне этого ни хотелось».

Она сделала еще один глубокий вдох, расправила плечи и кивнула ему.

«Гриффиндорская смелость, не подведи меня сейчас».

— Тогда садись на койку, — сказала она, указывая ему место.

Антонин моргнул, замер и несколько секунд выглядел ошеломленным.

— Ты… ты действительно согласна?

Теперь настала ее очередь самодовольно ухмыляться, опираясь рукой на бедро.

— Передумал? — подразнила Гермиона, снимая свое жемчужное ожерелье и опуская его на пол. Затем она наклонилась и подняла блокнот, чтобы расположить его вместе с ручкой на стуле, где он был бы под рукой.

— Нет-нет! — Антонин с энтузиазмом бросился выполнять ее указание и, взгромоздившись на койку, посмотрел на нее с восхищением, которое при других обстоятельствах было бы просто очаровательным. — Пожалуйста, продолжай.