Скиталец. Страшные сказки

Ему пришлось повысить голос, но это подействовало – Мала продолжила глотать слёзы, но уже молча. Морен прислушался. Шкура, что висела в «гостевой» Бабушки Я’ги, не только прятала от глаз ещё одну комнату, но и поглощала звуки – вот почему он не услышал девочку, что всё это время сидела здесь. Но Морен не мог сказать наверняка, вернула ли Я’га шкуру на место, когда заперла их здесь.

Он рассчитывал, что притворится одурманенным и нанесёт удар, когда та окажется достаточно близко – наклонится, чтобы перерезать ему горло, например. Конечно, сонная одурь (или красавка по-иному) действовала немного иначе: куда чаще она вызывала галлюцинации и лишь при определённых дозах могла усыпить. Но в котелке варилось что-то ещё, что-то, что он не сумел распознать по запаху, да и варить эту траву Морен никогда не пробовал, чаще использовали сами ягоды, листья или их сок. Главное, что Я’га поверила в его притворство. Вот только убить его даже не попыталась. Почему?

– Как давно ты здесь? – спросил Морен девочку, одновременно притягивая к себе руки, чтобы как следует рассмотреть узлы.

– Не знаю. Здесь темно, ничего не видно.

– А как ты сюда попала?

– Я заблудилась в лесу. Искала тропинку к дому, а нашла блины на ветках. Мама говорила, что их нельзя брать, что они для покойных, но мне так хотелось есть… Я сама не заметила, как к дому Бабушки вышла.

– Я’га тебя кормит?

– Да. Приносит иногда похлёбку.

– А мальчика лет девяти – Ванюшу – видела? Он сын вашего наместника.

Она вздрогнула и округлила глаза.

– Видела. Когда я проснулась, после ужина, он уже был здесь. Но Бабушка Я’га его забрала. Может, она его отпустила?

– После ужина?

– Да. Когда я пришла к Бабушке, она усадила меня за стол. Накормила, уложила спать. А проснулась я уже здесь. Не понимаю, что я такого сделала?!

Морен перебил её, не дав истерике разразиться вновь.

– Бабушка Я’га говорила что-нибудь? Например, зачем тебя здесь держит? Или зачем забрала Ванюшу?

– Нет. Но когда Ваня отказался есть, она сказала, что мы должны кушать, чтобы оставаться свежими. Что это значит?

Морен горько усмехнулся. У него самого холодок пробежал по коже от этих слов, а он не хотел пугать девочку ещё сильнее.

Закончив осмотр верёвки, он повернул руки так, чтоб правая ладонь тыльной стороной смотрела вниз. Сжал кулак, поднял кисть как можно выше и резко приложился запястьем к бедру. От удара сработал механизм ручного арбалета, спрятанный под рукавом плаща. Пущенная стрела вонзилась в стену, надрезав верёвку наконечником. Пришлось повозиться, но в итоге Морен освободился.

Когда он подошёл к Мале и опустился перед ней на корточки, она отпрянула от него и вжалась в стену.

– Почему у вас глаза святятся? – спросила она снова.

– Я не совсем обычный человек. Иногда, когда я чувствую опасность, мои глаза начинают светится.

– Как у нечисти?

Морен очень не хотел отвечать на этот вопрос, но всё-таки кивнул.

– Да, именно.

– Похоже на угольки, – вдруг произнесла Мала уже вполне миролюбиво.

Морен хмыкнул. У всех проклятых глаза горели алым – вот почему Я’га прятала от него свой взгляд, притворяясь незрячей, – и вот почему Скитальца принимали за чудовище, боясь его ничуть не меньше, чем проклятых. Никто не желал задумываться, как много или мало общего у него с теми, кого он убивает.

Морен огляделся. С самого начала ему показалось, что эта комната слишком мала – смежная стена с той стороны, где его встречала Я’га, была значительно шире. Снаружи изба и вовсе выглядела огромной, да и окна он заметил только у двух стен, что ещё раз подтверждало его догадку: где-то спрятана ещё одна комната. Морен видел в темноте лучше, чем обычный человек, но всё же не настолько, чтобы разглядеть детали – он и окна-то заметил только благодаря лунному свету, что пробивался в щели между ставнями. Лишь подойдя к пустой стене и прикоснувшись к ней рукой, Морен понял, в чём именно дело.

Это оказалось не дерево. Комнату разделяло на две части тяжёлое тканевое полотно. Оно шло до самого пола, и пусть Морен легко подхватил подол пальцами, пришлось приложить усилия, чтобы поднять его – ребёнок с таким бы точно не справился. Едва он подогнул край, как в нос ударил едкий трупный запах – ещё более сильный, чем ранее. С сожалением вспомнив об утраченных сапогах, Морен нырнул под полотно, оказываясь в соседней «комнате».

Теперь он знал, откуда шёл запах. «Лес человеческих тел» – вот как хотелось назвать это место. Освежёванные, со вспоротыми брюхами, лишённые внутренностей, как коровьи туши у мясника, подвешенные за руки под потолком мужчины и женщины, взрослые и дети. Половину из них высушили с солью, другие оказались завялены на солнце, но временами попадались и те, кого оставили просто гнить – похоже, Я’га предпочитала разнообразие в рационе.

«Без окон, без дверей, полна горница…» – некстати вспомнил Морен старую загадку.