Скиталец: Страшные сказки

Морен ещё раз глянул на её шею, грудь, открытое, но живое — стучащее — сердце. Вряд ли она могла наесться — всё, что она глотала, падало на землю через раны на теле — в этом и заключалось её наказание.

— Я могу съесть вас? — спросила ночница.

— Что мне делать? — Валек оглянулся, глазами ища топор, да только руки были заняты поводьями его и чужой лошади.

— Не шевелись, пока я не скажу, — шёпотом произнёс Морен, надеясь, что Валек услышит его.

— Но…

— Делай, что говорю. Они лучше видят движущуюся цель.

Проклятая была спокойна — пока спокойна. Морен медленно поднял меч, выставил его перед собой, готовый отражать удар, когда тот последует. Но тут конь Валека словно обезумел. Истошное ржание переросло в истеричный скулёж, он встал на дыбы, рискуя скинуть всадника, который вцепился в него изо всех сил. Ночница резко — стремительно — повернула голову, распахнула глаза, и весь её стан закостенел, будто она готовилась к прыжку или бегству. Только тогда Морен оглянулся, желая помочь Валеку, да так и обомлел.

За их спинами стоял ещё один проклятый. Высоченный, больше, чем Морен когда-либо видел, он возвышался над ними на рост трёх, а то и пяти мужчин. Кожа его была покрыта жёсткой чёрной коркой, так похожей на кору деревьев, что во тьме тот легко мог затеряться среди последних, попросту слившись с ними. Худая, вытянутая фигура, похожая на человеческую, вот только руки и ноги по длине могли равняться с молодыми соснами. Проклятому приходилось подгибать колени и опускать удлинённую шею, чтобы видеть них. Но его размеры не так нагоняли страх, как чудовищные одежды. Леший — а это без сомнения был он! — спрятал своё лицо за лошадиным черепом, надев его на голову, подобно шлему. Несчастное животное погибло не так давно, и освежевали его весьма грубо — на оголённой кости остались обрывки мяса, шкуры и даже целое ухо. Схожим образом выглядела и грудная клетка — обнажённые рёбра опоясывали торс проклятого, удерживая мох и ельник, что скрывали его тело.

Их разделяло несколько десятков шагов, но кони вконец обезумели. Валек, бросив факел на землю, изо всех сил старался удержать поводья и при этом не вывалиться из седла — лошадь Морена то и дело вставала на задние копыта, да и Сивка не отставал от неё. Морен поспешил на помощь, но ночница опередила его. В один прыжок она оказалась рядом и вонзила когти кобыле в шею, повиснув на ней. Казалось, сам воздух задрожал от преисполненного паникой лошадиного ржания. Морен подскочил к ним и кинул горсть соли в лицо проклятой — та завизжала, разжала хватку, и кобыла опрокинула её с себя, вскинувшись на дыбы. Морен потянулся к поводьям, которые Валек таки не сумел удержать, но отступил, чтобы не угодить под копыта. Перепуганное животное вырвалось и бросилось прочь, спасая свою жизнь. Леший взревел, но, к досаде Морена, не погнался за ней. Ночница же, держась за глаза, извивалась и стенала на земле.

— Прости! — взмолился Валек, пытаясь перекричать проклятых, но Морен и не винил его.

Он бегло глянул на лешего, что пока ещё держался поодаль и не спешил нападать. Затем на ночницу, что горько плакала от боли, загребая когтями землю. И принял решение, о котором тотчас же пожалел.

— Держись крепче! — крикнул он.

— Что?!

Валек не расслышал, но Морен уже ударил его коня по крупу. Взвинченный, тот стремглав сорвался с места, унося всадника подальше отсюда.

Леший направился за ним. Двигался он медленно — конечности его скрипели, как сосны в бурю, — но действовать всё равно нужно было быстро, ведь один его шаг равнялся двум, а то и трём лошадиным скачкам. Морен схватил с земли факел и бросил в него. Все лешие боялись огня, и этот не стал исключением — когда пламя коснулось его, он взревел, закрываясь передними лапами. Теперь Морен воочию мог лицезреть его когти — длинные, изогнутые, каждый будто коса. Срезать такими голову проще, чем подсечь травинку. Морен уловил движение и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ночница поднимается на ноги. Слёзы её так и не высохли, но глаза горели от гнева, ведь в тех местах, на которые попала соль, кожа покрылась ожогами.

Ночница прыгнула на него, целясь в лицо когтями, — безумно быстрая, быстрее других проклятых — человеческий глаз ни за что бы не уследил, но Морен видел каждое её движение. Вскинув меч, он готов был встретить её остриём клинка, но в последний момент отвёл его в сторону. Лезвие оцарапало ночнице бок, прежде чем Морен выпустил его из рук, сомкнув ладони на тонких запястьях. Проклятая рвалась и шипела, пыталась пнуть или укусить, и пока его спасала лишь толстая кожа перчаток. Собрав все свои силы, Морен бросил ночницу в сторону, надеясь приложить о дерево, растущее неподалёку.