Склифосовский

Конечно, Склифосовский узнал об антисептическом методе не от Рейера, но наверняка, анализируя результаты его работы, он все больше убеждался в своей правоте о необходимости системной борьбы с любой инфекцией, которую активно внедрял в своих клиниках в последующие годы. Конечно, он был далеко не единственным передовым хирургом в России в то время, однако, как показала история, он стал первым, кто своей неутомимой волей послужил повсеместному распространению асептики и антисептики в России.

Сегодня кажется странным, но Николаю Васильевичу пришлось встретить на этом пути достаточно серьезное сопротивление. Причем не со стороны каких-нибудь неграмотных крестьян или сельских знахарей, а от самых образованных из своих коллег — известных врачей и университетских профессоров. Владимир Кованов пишет в книге о Склифосовском: «Плохо встретили его хирурги-клиницисты профессора Е. И. Богдановский, И. О. Корженёвский, увидевшие в молодом, растущем хирурге своего конкурента. Сторонники старых традиций вопреки здравому смыслу, идя наперекор новому, прогрессивному веянию в хирургии, открыто выступили против введения противогнилостного метода лечения ран».

Что тут говорить, если сам Евстафий Богдановский оперировал в одном и том же грязном фартуке, а мытье рук полагал несерьезным занятием! У Владимира Кованова приводится свидетельство одного из ассистентов профессора: «Лигатуры[76] висят на задвижке оконной рамы, и фельдшер, по мере надобности, берет одну за другой немытыми руками, иногда еще — для крепости — намусолит во рту и почтительно подает профессору: „Извольте, Ваше превосходительство!“».

Какие же аргументы приводили эти ученые умы, в том числе уже неоднократно упоминаемый здесь, уважаемый хирург Ипполит Корженёвский? Зачем он постоянно иронизировал над идеями нашего героя? Чем объяснял свой крайний консерватизм?

Конечно же тем, что существует старый проверенный метод, который хоть и редко, но все-таки приводит к выздоровлению. А всякие новомодные веяния могут навредить, как, например, карболовая кислота или эфир, убивавший пациентов.

Можно понять досаду заслуженных врачей. Всю жизнь они работали, а тут вдруг появляется молодой специалист, который начинает учить их. Но, вероятно, главное, что двигало противниками Николая Склифосовского, была элементарная боязнь ответственности и новых трудностей. Ведь при старой теории «правильного» нагноения хирург только следит за процессом послеоперационного восстановления, делая перевязки. Всё происходит «по природе» или по воле Божией. Но стоит врачу принять существование микробов и опасность инфицирования, как тут же у него появляется масса новых забот и обязанностей.

Тем не менее пути назад уже не существовало. Антисептика и асептика вошли в повседневную жизнь хирургической клиники, став своего рода революцией. Резко снизившаяся смертность пациентов от инфекционных осложнений, изменение облика отделений, операционных, перевязочных, тщательное соблюдение чистоты — все это полностью изменило отношение к хирургам и панический ужас большинства людей перед больницами постепенно начал уходить в прошлое. А для медицины значительная, хоть и не окончательная, победа над инфекцией открыла недоступные ранее возможности сложных операций.

Глава четырнадцатая. Петербургские будни