Сколько стоит твоя смерть

– Почему вы сдались? – задала я вертевшийся на языке вопрос. – Вы даже не вспотели, а он уже едва дышал!

– Этот парень – сын старосты деревни, – натягивая футболку, спокойно ответил Радуку. – Считайте эту победу дружественным жестом: надо поддерживать добрососедские отношения!

– Выходит, того, что вы бесплатно лечите местных, недостаточно?

– Хорошего отношения много не бывает. Кроме того, – ухмыльнулся Тахир, – он-то знает, что едва не проиграл, и станет моим должником.

– За то, что вы не опозорили его перед соплеменниками? Но это же вранье, вы страшный человек, Радуку!

– А вы всегда говорите правду, вахини?[7]

– По крайней мере стараюсь.

– Что ж, значит, вам повезло: никогда не лгать – это привилегия, которую я не могу себе позволить.

– Это философская проблема, – заметила я. – Все зависит от расстановки приоритетов. Что важнее, сказать правду или, поступившись принципами, сохранить дружбу?

– У малагасийцев даже вопрос так не стоит. У них есть понятие фихаваманана – стремление сохранить дружбу любой ценой.

– Но вы-то не малагасиец! – парировала я.

– Я – кашмирец, сын непризнанной страны, житель спорной территории. Поэтому я считаю, что имею право сам выбирать философию, по которой жить!

– Вы позвали меня, чтобы поговорить о философии или продемонстрировать бицепсы? Что ж, я потрясена и вашим умением играть словами, и спортивной подготовкой…

– Благодарю. Но помимо перечисленных вами благороднейших целей я преследовал еще одну, гораздо менее важную, конечно, но необходимую, раз уж вам все равно жить здесь некоторое время. Думаю, вам нужно встретиться со старостой деревни и некоторыми важными людьми, к которым в случае чего вы сможете обратиться за помощью.

Голос Радуку даже не дрогнул, и трудно было понять, обидели ли его мои слова. Сама не понимаю, почему каждый раз, когда приходится беседовать с доктором Догра, у меня возникает непреодолимое желание задеть его – обычно я дружелюбна и так себя не веду!

Тахир подвел меня к высокому (для малагасийца) человеку в белых хлопковых брюках и зеленой футболке с надписью: «Football Fan». Мужчина был черноволосым, с раскосыми глазами и кожей цвета каштана.

– Это – староста деревни, Рацимба, – представил Тахир. – Зовите его Габриэлем.

Рацимба, вероятно, фамилия. Я усвоила, что настоящих имен мальгашей мне узнать не суждено, поэтому фраза «зовите его Габриэлем» не резанула слух. По-видимому, у старосты имелось и «семейное» имя, длинное, как все мальгашские слова, и труднопроизносимое. Тот улыбнулся мне и кивнул.

– Габриэль понимает французский, – продолжал Тахир, – но не говорит на нем. Поэтому пользуйтесь помощью Вуалау, он всегда рад попрактиковаться в языке.

Неизвестно откуда нарисовавшийся подросток согласно закивал в подтверждение слов Радуку, а Тахир обратился к Габриэлю с короткой речью на мальгашском. Тот улыбался и кивал головой.

– Ну вот, формальности соблюдены, – снова повернулся ко мне Тахир. – Я вас оставлю… Да, кстати, телефон здесь не берет, поэтому забудьте о разговорах с кем бы то ни было – только «живое» общение с местным населением.

– А как же Ив? – всполошилась я.

– Я свяжусь с ним в Антананариву, – перебил Тахир, не дослушав. – Не волнуйтесь, вы узнаете все, о чем узнаю я, а завтра у меня выходной, и мы сможем съездить куда вы хотели.

Сказав это, он зашагал вверх по холму, где располагался его дом.

– Вуалау, – обратилась я к мальчишке, – можешь поработать переводчиком? Мне нужно поговорить с месье Габриэлем.

Вуалау перевел мои слова старосте.

– Габриэль приглашать наша завтракать с ним, – сказал он, выслушав ответ. – На голодный желудок плохо обсуждать важная тема!