Сколько стоит твоя смерть

– Теперь у нас много конкурент – Китай тоже производить ваниль. Раньше больше половины весь ваниль в мире производить Мадагаскар, и мы жить очень хорошо. Твоя повезти, что застать так много ваниль в цвету: она цвести всего один день!

– Один день?! – поразилась я. – Так мало?

– Один день, – подтвердил Вуалау. – И только на третий год. Зато потом долго давать плод – двадцать, а то и пятьдесят лет.

– И сколько же растет такое чудо?

– Очень быстро, – перевел Вуалау слова отца. – Метр в месяц, если хорошо ухаживать. А ухаживать надо много, потому что ваниль трудно опылять.

– Разве ее опыляют не насекомые?

– Только один вид местная бабочка опылять ваниль, но мало – всего пять процент.

– А как же быть?

– Опылять вручную.

– Так все эти дети, – махнула я рукой в сторону мальчишек и девчонок в цветастой одежде, снующих вокруг подпорок с лианами, – как раз этим и заняты?

– Точно! В день мы опылять тысяча цветки.

В тот день я узнала много нового. Ваниль продается в виде тонких стручков, внутри которых находятся черные семена, однако отец Вуалау рассказал, что плоды ванили срывают незрелыми, когда они еще не имеют запаха.

Чтобы пряность дала запах, нужны особые процедуры. Стручки погружают в горячую воду, после чего заворачивают в шерстяные одеяла и хранят при температуре шестьдесят градусов. Через сутки их ровно на час выносят на солнце, а на следующий день – на час и десять минут. С каждым днем время пребывания стручков ванили на солнце увеличивается на десять минут, и так в течение месяца. Постепенно ваниль начинает отдавать свой тонкий сладковатый запах и приобретать пряный горьковатый вкус и коричневый цвет. Стручки сушат в тени до тех пор, пока на них не появится белый налет. В течение процесса превращения ванили в пряность она теряет две трети веса, но приобретает все необходимые свойства. Таким образом, работа исключительно ручная, и качество исходного продукта зависит лишь от интуиции и умения крестьян.

Поблагодарив отца Вуалау за поучительную беседу и извинившись за то, что оторвала его от работы, я решила вернуться в дом: солнце припекало, и мне хотелось прохлады. Кроме того, я намеревалась немного поработать за компьютером, пока аккумулятор не сел: может, удастся найти сведения об эпидемии на Мадагаскаре?

Вуалау остался в поле, так как дорогу я запомнила и легко отыскала путь назад, однако у самого дома возникла существенная проблема: на пороге лежала Физа. Ее морда выглядела довольной и сытой, а между лапами лежали останки какого-то мелкого зверька. Длинный розовый язык то и дело высовывался из пасти, чтобы облизаться. На первый взгляд фосса не проявляла враждебности, но я ей не доверяла. Думаю, как и она – мне. При солнечном свете она выглядела иначе, чем в темноте помещения. Короткая морда, широкий лоб мыслителя, крупные длинные уши. По сравнению с большим телом голова показалась мне мелковатой, а шея – чересчур длинной, но общего впечатления это не портило. Когда язык высовывался наружу, я отчетливо могла разглядеть частые, острые и, по-видимому, смертоносные зубы. Шерсть ее, короткая и гладкая, отливала в солнечных лучах рыжиной, а брюхо было светлое и по виду очень мягкое. К этому округлому брюшку очень хотелось прикоснуться, но ни на секунду не следовало забывать о том, что передо мной вовсе не кошка, а опасный хищник. Словно в подтверждение этого, Физа издала звук, напоминающий львиный рык, после чего внезапно вскочила. Я приготовилась отпрыгнуть, дабы не попасть к ней на зубок, но животное и не думало нападать. Развернувшись к лесу, Физа, мерно покачивая бедрами, двинулась прочь, оставив добычу у порога. Я брезгливо отодвинула тельце ногой и проскользнула внутрь, вздохнув с облегчением: похоже, мы вряд ли подружимся.

* * *

Народу в больнице было видимо-невидимо, и Тахир «зашивался»: оба других врача, как назло, отсутствовали. Один заболел, второй взял отгул, и теперь только Тахир, Мэдди и местные медсестры обеспечивали работу больницы, если не считать трех приходящих специалистов, которые появлялись всего на пару часов в день. Проблема с пищевыми отравлениями иностранных туристов грозила превратиться в эпидемию, и тогда Тахир просто не будет знать, за что хвататься – за это дело или за то, которым занимается Тамара… Эта женщина невыносима, просто наказание божье… Если бы он верил в Бога. Приехала в чужую страну, ни черта о ней не зная, и до сих пор умудрилась выживать. Конечно, Мадагаскар – не Афганистан, но все же европейцу здесь приходится трудно, а она мотается по острову, встречаясь с террористами, полицейскими и местными жителями, и – как с гуся вода! На все у нее, понимаешь, есть собственное мнение, она не любит отчитываться и ведет себя как заблагорассудится. И все же Тахир постоянно ловил себя на том, что его мысли снова и снова возвращаются к жене Ивана. К бывшей жене, важное уточнение.

– Тахир, тут мужчина тебя ищет! – раздался за спиной голос Мэдди.

– Какой еще мужчина? – нахмурился Тахир.

– Очень красивый, – лукаво улыбнулась медсестра.

– Ты меня в чем-то подозреваешь?