Сколько стоит ваше сердце?

- Если я сейчас сделаю то, что безумно... до тьмы в глазах хочу сделать, ты никогда ей и не станешь. Я просто не отдам тебя Императору.

Она подняла голову. В зеленых, загадочных глазах плясали отсветы пламени костра.

- Не отдавай...

- Что? - ему показалось, что он ослышался.

- Не отдавай, - повторила Алета. И улыбнулась так, что у Винкра окончательно и бесповоротно снесло крышу. Больше он ни о чем не думал.

Она любит. Он любит. О чем тут думать? Об Императоре? Перебьется.

...Она спятила! Окончательно и бесповоротно! Точно, ничем другим это быть просто не могло. Непонятный "воздух" и сумасшедшие, шальные, нетерпеливые губы на лице, на шее, на ладонях. Кажется, у нее не осталось ни кусочка открытой кожи, не зацелованной до темного огня.

И темные глаза, в которых смешались в адской пляске голод и нежность...

Как она оказалась лежащей на спине? Он? Нет, это Алета пока еще помнила - это она сама его потянула, а сейчас чувствовала тяжесть его тела и обмирала от ненормального, явно нетрезвого восторга.

Может, в воду было что-то подмешано?

Ряса пока еще спасала, этот мешок просто так не снимешь... Все же жрецы кое-что об этой жизни знают... Но какие у него руки горячие! Обжигают даже сквозь несколько слоев толстой ткани.

Сквозь туман пробилось тихое, срывающееся, умоляющее:

- Алета, останови меня!

Смешной демон. Разве же просят жертву вернуться на путь добродетели таким огненным шепотом? Да если и была такая мысль, здесь бы и сдохла.

- Марк, - хрипло отозвалась она, цепляясь за него руками и со стоном, изо всех сил вжимаясь в его тело, - ты же не будешь требовать от слабой девушки того, чего не можешь сам?!

- Девочка моя, я пока еще хреновый дворянин... я не ношу амулета.

...Амулета? Пылающая голова с трудом сообразила - амулет против случайного зачатия, вот он о чем беспокоится. Нашел причину!

- Даже если бы ты его носил, я бы потребовала снять, понятно, Винкер?

Тихий смех в самое ухо - и снова поцелуи, и его дыхание меняется, а она, кажется, уже не дышит, только тихо стонет от невозможного, почти невыносимого удовольствия. Что там за ерунда в этом трактате написана, что первый раз - очень больно? Кто его, вообще, писал?

- Моя? - темные глаза затягивают в горячий омут с золотыми искрами внутри.

- Твоя, - Алета прижимается к любимому и тихо, счастливо смеется. Выбрала? И сама отвечает себе - выбрала!

Внезапно их словно окатило леденящим холодом, мгновенно выстудив кожу. Руки любимого, теперь уже понятно - любимого, только что беспорядочно блуждающие по ее телу, вдруг замерли и стали жесткими.

- Ай-яй-яй, - услышала девушка. Голос был мужской, негромкий, но язвительный, - Жрец со жрицей среди белого дня! Что ж это делается, люди добрые, а?

Марк выпрямился, одернул рясу и одновременно, ловко задвинул Алету за спину. Из-за его широких плеч она увидела четверых незнакомых мужчин в одежде небогатых горожан. Все -вооружены легкими арбалетами.

- И вам здравствуйте, - насмешливо поприветствовал их Винкер, - Во-первых, какой день, любезный, глубокий вечер давно. А во-вторых, где тебе тут добрые люди померещились?

- Ох, твоя правда, прохожий, маловато добра в людях, - неожиданно согласился не званный гость, - А вот отдашь добром золото и девку, глядишь, его и прибавится.

- Логично, - усмехнулся Марк, и предложил, - ну, поди, возьми.

Компания самозваного сеятеля добра уже давно подозрительно косилась на свои ноги, но соблюдала субординацию. Похоже, кулак у вожака был быстрым.

- Бездна! Что ты сделал с нашими ногами?

- Ничего, - честно ответил Марк, - это вы сами. Я вообще-то на зверя ловушку ладил. Хотел вот с утра жаркое сделать, а дичь, досада какая, попалась совсем несъедобная! Ну, да ладно. Как говорится, с чужой коровы только "му", зато и не кормить...

Раньше, до знакомства с Наставником, до Южного, до дуэли с Абнером выпустить сразу четыре воздушных жгута для Марка было немыслимым - не удержать же! Сейчас он сделал это даже не задумываясь - прищелкнул пальцами и четыре воздушные змеи устремились к ночным гостям и с силой дернули арбалеты из спутанных рук.

Алета немедленно вцепилась в один, проверила зарядный короб, довольно улыбнулась и наставила его на главаря.

- Слышали, почтенные, что за добро нужно платить добром? - спросил Винкер и, не приближаясь к разбойникам, тем же щупом ловко выдернул из-за пазух четыре кошеля разной толщины. Взвесил их на руке.

- Эй, парень, отпустил бы нас, - подал голос вожак, - уже поняли, что ошибочка вышла, зря тебя потревожили. Так мы извинимся, язык не переломится.

- Да я и не обиделся, - пожал плечами Винкер, - и вы мне почти не мешаете. А мертвые вообще мешать не будете. Мы с моей спутницей мертвяков не боимся.

- Это точно, - встряла Алета, - Они тихие. Лежат, никого не трогают. Только пахнут плохо, да это не беда, мы все равно уйдем раньше.

- Сколько еще добра тебе не хватает, чтобы выкупить наши жизни, - сдался вожак.

- Сколько - это неправильный вопрос, - Марк улыбнулся бандиту, но такой улыбкой, о которую можно порезаться. - Чего - вот правильный вопрос.