Сколько золота в этих холмах

Сэм отворачивается. Нет, не отворачивается – Сэм вздрагивает. Словно от удара. Дрожь, которая началась при упоминании жителя гор, не стихла. Несмотря на одежду, Сэм в этот момент больше, чем всегда, похожа на ма, эта грусть, скрытая под силой, подобна подземному потоку невидимой реки. Разве Люси своими вопросами и без того уже не принесла ей достаточно боли? Она прикусывает язык. Посмотреть на Сэм сейчас – Люси, при всем внушительном росте сестры, видит в ней одни уязвимости. Бандана, которая скрывает мягкое горло. Штаны с потайным карманом, рубашка, застегнутая на все пуговицы, невзирая на жару. Какой уязвимой кажется Сэм под своей одеждой!

И потому Люси решает замолчать. Когда они выходят в путь, руки Сэм больше не дрожат. Этот вопрос остается в прошлом, как и две другие могилы. Да и какая в сущности будет разница, когда эта земля останется далеко позади вместе с историей о том, как они покинули ее?

Золото

Запад в последний раз. Те же горы, тот же переход.

А потом холмы, холмы.

Они повторяют свой маршрут, только в обратном направлении. Перспективные участки, угольные шахты. Всё то же и всё другое, как и они – те же, но изменившиеся.

Старые старательские раскопки как язвы среди травы. Люси и Сэм перемещаются быстрее, чем в прошлый раз. Может быть, объясняется это тем, что они оставили позади, может быть, тем, что ноги у них стали длиннее. Может быть, потому что они спешат к месту своего назначения. Что делает дом домом? Кости, трава, небо, выгоревшее добела по краям от жары, – все это знакомо и в то же время нет, словно, пролистывая старую книгу, когда-то прочтенную, они обнаруживают, что страницы поменялись местами, цвета расплавлены солнцем и временем, сюжет запомнился неверно. И оттого рассвет каждым утром знаком и одновременно удивителен: дымящая шахта, городок размером с перекресток, двое мальчишек, слоняющихся без дела, белая кость, еще городок – в затвердевшей поверхности пепла следы тигриных лап, еще один перекресток с двумя девочками – одна высокая, другая поменьше ростом, задушенный ручеек, еще перекресток, курган в поющей траве, в котором, возможно, что-то захоронено, шахта, вокруг на разрытой земле выросли дикие цветы, еще один перекресток, еще один салун, еще одно утро, еще одна ночь, еще одна высокая луна, пот жжет их прищуренные глаза, еще один перекресток, новые сумерки с ветром, который шепчет что-то над неприметным курганом в плачущей траве, возможно, скрывающей что-то, еще один перекресток, еще один перекресток, еще один перекресток, золото, трава, трава, трава, золото, трава, золото…

Может быть, они передвигаются быстрее благодаря двум лошадям, которых крадет Сэм. Одну они называют Сестра, другую – Брат. Сэм заходит в факторию, потом покидает ее. Они проехали полдня, прежде чем Люси понимает: бумажник Сэм весит столько же, сколько и прежде.

– Они наши, – откликается Сэм на ветру. – Мы заплатили, сколько требовалось.

Из Люси изливается поток ругательств. Трава поглощает их, согласно кивая. Она знает, что имеет в виду Сэм. Они никому ничего не должны. Как они могут выйти за рамки закона еще дальше? Этот закон – вещь предательская, все время пытается вонзить в них клыки. Лучше устанавливать собственные правила, как это всегда делает Сэм. В любом случае они уезжают.

Золото трава золото трава золото трава золото трава золото

Может быть, они перемещаются быстрее, потому что бегут от преследователей. На горизонте колеблется сухой жар, словно пытается оторваться от земли. Солнце ослепляет ее, подстриженные волосы щекочут щеки – Люси видит какие-то формы, не все они реальные. Краем глаза: фургон? Машет какая-то фигура? Темный силуэт? Приглядишься – впереди никого нет. Сэм держит руку на револьвере и прищуривается, оглядываясь – нет ли там коллекторов. Два раза они встречают индейцев, и Сэм спешивается, чтобы поговорить с ними, узнаёт, что они, изгнанные со своих мест, тоже отправились на поиски. Люси делает то, что ма никогда бы не сделала, она безропотно приветствует их, по примеру Сэм, разделяет их жалкую пищу. Их руки, которыми они залезают в котелок, грязные, да, грубые, да… но, если поначалу Люси передергивает, очень скоро она видит, что и ее руки не многим чище. В их усталых лицах знакомое измождение и надежда. Она ест.

Случается, когда они с Сэм вдвоем, она слышит крики детей, играющих на ветру. Что делает призрак призраком? Может ли человек преследовать сам себя?

Золото трава золото трава золото трава золото трава