Скользящие весы

Слегка откинув голову назад, Флинкс смог увидеть правду в ее замечании. Для летучего Джастиана, поддерживающего мочевой пузырь, достижение безопасности и одиночества во внутренней пропасти было бы сродни попытке приземлиться в центре гигантской игольницы. У Пипа это не составит труда, как и у большинства терранских птиц, но, например, унесенный ветром килемот или доувум рискуют своим выживанием, приближаясь к этому месту. Этим и объяснялось преобладание несъеденных спелых ягод на ветвях сендесуфа.

Если подумать, размышлял он, один-единственный терранский ястреб или орел был бы здесь императором небес, способным легко маневрировать вокруг и сквозь свободно плавающие местные формы жизни, поддерживаемые воздушным пузырем. По какой-то причине — возможно, вновь всплывшему воспоминанию — у него возникло ощущение, что Аэнн считали себя ястребами, а Всесей — медлительной, неуклюжей потенциальной добычей.

Но не члены Яруса, напомнил он себе. Они были другими. Они отделились друг от друга.

Что-то новое привлекло его внимание, и он напряг зрение, чтобы разглядеть впереди сероватый изгиб известняка с отвесными стенами. «Это та музыка, которую я слышу?»

Она показала согласие второй степени. «Музыка, да… и что-то еще. Что-то большее.

"Как что?" Лежа на плече, Пип был насторожен, но не взволнован растущей громкостью.

«Вы увидите. И слушай».

Пройти второй поворот было все равно, что пройти через дверь. Запутанная, извилистая стена гармонии, которая поразила его как

«Эй, повернутый за угол», был резким для его человеческого уха, но не болезненно. Ему казалось, что он слышал хуже. В любом случае любой дискомфорт, который он мог чувствовать, был стерт увиденным перед его глазами.

Пропасть ненадолго расширилась, прежде чем перейти в более крупный каньон за ней. Стаи ярко окрашенных флумиджи с полностью надутыми продолговатыми воздушными мешками и выпученными глазами, осматривающими русло реки внизу, проплыли мимо, направляясь на север. Прорезав сравнительно мягкие известняковые отложения, ныне исчезнувший ручей, прорубивший песчаную пропасть, по которой шли он и Хралуук, оставил после себя вздымающуюся известняковую арку. Давно мертвые сталактиты свисали с нижней стороны арки — и это еще не все.

Прочнее стекла, легче кварца, из-под арки выросло множество кристаллических структур, столь же сложных в исполнении, сколь и красивых на вид. Другие выпрыгивали с противоположных сторон пропасти или выбрасывались вверх из ее дна. Большинство, хотя и не все, мотивов были абстрактными по замыслу. Там были лезвия и зазубрины, спирали и шипы, шары внутри шаров и безумные, стремительные полосы пергаминового цвета, которые больше всего напоминали нечесаные волосы. Узоры и устройства отражали не только традиции AAnn, но и настроение AAnn. Как человек, он мог реагировать на физическую красоту искусства, даже не будучи в состоянии оценить эмоциональные оттенки.

Везде, где солнце падало на тонированные мерцающие поверхности, во всех направлениях вспыхивали цветные вспышки. Это было так, как если бы кто-то взял корабль с сапфирами, превратил их в тысячу новых форм, соединил результаты с грузом прозрачного клея и бросил их все в направлении конца пропасти, надеясь, что часть из них прилипнет.

Что касается дополнительной музыки, то она возникла из трех инструментов. Хотя сами устройства были ему незнакомы, Флинкс узнал двух из трех игроков как товарищей-ремесленников Уровня. Все трое прервали свою игру, чтобы посмотреть на новичков, а одна приветственно помахала хвостом. Его похожий на цветок конец покоился на земле перед ней, аппарат, который она держала, был в два раза выше ее и снабжен многочисленными отверстиями для пальцев и выступами.

— Это вурак. Хралуук подвел его к игрокам, которые сидели на камне или голом песке. «Все инструменты, использованные при создании The Confection, духовые. Переплетения лучше реагируют на вибрации, которые они производят, чем на вибрато струн или удары перкуссии».

«Чересстрочная развязка?» Пип сидел у него на плече настороженно и внимательно. Ей нравилась музыка.

"Смотреть." Хралуук остановился.

Трио музыкантов возобновило игру. По мере того, как звучный звук вурака и других инструментов становился все громче, росла и масса твердых частиц из огромного резервуара, скопившегося на дне пропасти. Пока Флинкс зачарованно наблюдал, извилистые потоки левитирующего песка текли через единый большой механизм, установленный у дальней стены узкого ущелья. Они появились трансформированными из носиков наверху.

«Внутри, — объяснил Хралуук, — песок подвергается воздействию тепла и давления, которые превращают его в керамосиликатный композит. Для создания различных цветов добавляется ряд микроэлементов. Как видите, в настоящее время художники работают с фиолетовым».