Скопец, сын Неба

Матфей - не храбрец. Робость сразу же сковывает его ум, делая глупым и жалким. Он знает в себе эту слабость, но как только она отступает, к нему возвращается живое мышление. Миролюбивый вид гостей успокаивает его.

- Вот не думал, что Царство Небесное может находиться в бедном еврее - полукровке, - пытается иронизировать он, чтобы вернуть себе ум и присутствие духа.

Ласковая улыбка Иисуса делает Матфея опять Матфеем.

- Признаться, - продолжает он, - до сих пор я думал, что Царство Небесное не является вещью, которая может где-то находиться, и не является местом, куда можно идти. Можно лишь ждать пришествия Мессии из рода Давида, который установит царство справедливости на земле. Полагаю, вы не об этом царстве говорите?

- Нет.

Такой ответ удовлетворяет его.

- Меня никогда не убеждала эта догма. Все же я - наполовину грек, - с виноватой улыбкой добавляет сборщик податей. - Льву надо перестать быть львом, чтобы мирно лежать с ягненком, а человеку нужно перестать быть человеком, чтобы жить в Царстве Бога. Как сказал греческий философ Аристотель, человек вне общества или ангел, или зверь, но в обществе он - человек и только человек. После этого я стал думать, что, быть может, Царство Небесное потому так и называется, что находится не на земле, а на небе. И тогда лев точно будет не лев на небе, а человек - не человек, но какое-то духовное существо. Мертвые воскреснут не во плоти, но душою своей и вместе с другими душами будут судимы. Праведные души отправляются в рай. А грешные души в ад. Таково ли Царство Небесное?

- Нет.

И второй ответ удовлетворяет живой ум Матфея. Такой ответ дает ему право высказать свои критические мысли на эту священную тему, не рискуя оскорбить собеседника и вызвать неприятности на свою голову.

- Я осмелюсь сказать, что в этой теории мне всегда была непонятна разница между раем и адом. В чем разница между блаженством и муками применительно к духовному состоянию?

- Есть душевные радости и душевные муки! - восклицает Иоанн, но мытарь лишь снисходительно морщится.

- Мне кажется, здесь происходит подмена понятий. Человек говорит о блаженстве и муках совсем по-человечески. Например, ангелы, находящиеся в раю, должны испытывать блаженство, а дьявол, пребывающий в аду, чувствовать муки.

- Несомненно, - опять высказывается Иоанн.

- Но как блаженствуют ангелы? И как страдает дьявол?

- Дьявол страдает и желает страданий нам.

- Это желание мне понятно. И страдания наши, человеческие, мне понятны. Но как страдает дьявол? Кажется в аду ему совсем не плохо. Он ведь у себя дома, как, например, я сейчас. И если грешные души будут вечно страдать, хотя я не понимаю природу таких страданий, то не будет ли при этом блаженствовать дьявол, достигнув своей цели?

- Блаженство в том, чтобы лицезреть Бога, а страдание - в изгнании. Так был изгнан от лица Господа Адам.

- И это стало его страданием?

- Конечно.

- То есть человеческая жизнь стала его страданием? Так, быть может, это и есть ад? Возможно, мы все и находимся в аду? Только так привыкли к этому, что уже не помним, где находимся. И тогда понятно, почему мы мечтаем о Царстве Небесном. Мы хотим выбраться из этой преисподней.

- Мы не в аду, - возражает Иоанн.

- Откуда вы знаете?

- Знаю. Мы на земле, которую создал Бог.

- Вот именно! Бог создал небо и землю. Но откуда вам известно, что он создал еще и ад? Где он?

- Известно!

- А мне иногда кажется это очень правдоподобным: земля и есть ад. Поэтому дьявол здесь и хозяйничает, ведь он у себя дома.

- Этого не может быть!

Ни Иисус, ни Иуда не вмешивается в этот диспут. И Матфей понимает это как согласие.

- По-моему, мой юный друг, - с улыбкой замечает мытарь, - вас воспитывали фарисеи. Они всегда знают, чего хочет Бог. Откуда знать человеку, чего хочет Бог, который и существом не является? Очень многие умные люди полагают, что человеку вообще не следует говорить о Боге. И уж тем более, говорить от его имени. Правда, они не иудеи и называют себя по-гречески “агностиками”, незнающими. Они говорят: возможно, жабы тоже смеют рассуждать о мироздании, но кого это интересует, кроме жаб?

Иоанн чувствует себя посрамленным. Он считал, что фарисейство - это кладезь мудрости, в котором есть все ответы. Но мытарь говорил с ним сейчас, как и Иисус до этого, на каком-то ином познавательном уровне. И оказалось: чтобы искать ответы, нужно сначала научиться задавать вопросы. У кого нет вопросов, тому не нужны ответы. Его отцу и другим фарисеям просто не нужны эти вопросы. Иоанн не может знать, что через 150 лет один из отцов христианской церкви, основанной Иоанном и по сути своей фарисейской, провозгласит: “Мысль есть зло”. Его будут звать Тертуллиан, и он будет настаивать на том, что вере не нужны вопросы, которые сводят с ума. Но мир станет от этого еще более безумным.

- Простите мне мою любознательность, - опять извиняется Матфей. - Я издавна увлекаюсь греческой философией. А в ней совсем по-другому используются слова, чем в Писании. Вас интересуют книги язычников? - он все еще боится оскорбить своих гостей и потерять собеседников.