Скопус. Антология поэзии и прозы

— Сэт, я уже стар, а ты все еще обращаешься ко мне как к ребенку. Какое там, к дьяволу, чудо. Вся моя жизнь — это сплошное и безысходное чудо. Ты хочешь заставить меня рассказывать автобиографию? Не слишком ли это жирно для такой скромной персоны? Кто твой приятель, кстати?

— Он пилот, Тилли. Он летает в чужие миры, а хочет чудесного здесь, в мире нашем. Понимаешь, хочет. Да не надо нам твоей биографии. Ты лучше расскажи о том случае, когда, помнишь, тебе безумно повезло. Такое бывает редко. А раз редко, значит — чудо. А чудо — это и есть мир шиворот-навыворот.

Лицо Тилли неожиданно сморщилось от хихиканья.

— Вам везло когда-нибудь? — обратился он к пилоту, вытирая выступившие от смеха слезы.

— Иногда везло. Хотя трудно сказать. Что такое везло — не везло?

— Раз не знаешь, — тон Тилли стал старчески ядовитым, — значит, не везло. А вот мне однажды везло. Ух, как везло. Я чуть не свихнулся. Но зато теперь я знаю точно — хуже нет, когда везет.

— Но почему же?

— Не перебивай старого Тилли, если хочешь послушать. Сэт, закажи мне еще стаканчик. Так вот как было дело…

* * *

Было утро. В распахнутое окно проскальзывали отдаленные шорохи большого города, шарканье подошв. Вдалеке гудели автомобили. День был пасмурным. Небо напоминало старую стертую промокательную бумагу. Казалось, вот-вот в самом тонком месте набухнет и потихоньку польется вниз безрадостная моросящая сырость. Но настроение у проснувшегося Тилли было на редкость хорошим. Не торопясь, он одевался. Полез рукой в карман и с глубоким удовлетворением вытащил несколько бумажек. Позавтракать и опохмелиться хватит, а там будет видно. В голове мелькнули воспоминания. Вчера…

Спустя полчаса Тилли с зонтиком, не торопясь, шагал в ближайшее кафе. За чистеньким маленьким столиком при виде графинчика с водкой и аппетитной острой закуски его настроение еще сильнее подпрыгнуло.

За столиком он был не один. Напротив сидел мрачный, взлохмаченный субъект и, не поднимая глаз, меланхолично ковырял вилкой в тарелке с яичницей. Неожиданно он в упор посмотрел на Тилли и заявил:

— Прекрасное настроение, а?

— Прекрасное, а что? — Тилли нахмурился.

— Хотите испорчу?

— …?

— То-то же, — субъект назидательно ткнул салфеткой в тарелку и, лениво откинувшись на спинку стула, принялся рассматривать пуговицу на пиджаке у Тилли.

Тот не нашелся. Повисла тишина.

Незнакомец неожиданно заговорил:

— У меня есть предложение. Хотите удачу? В чистом виде, без обмана, но только надолго, не на один день и не на два, а насовсем. Передаю, так сказать, из рук в руки.

«Наверное, сумасшедший», — подумал уже захмелевший от рюмки Тилли и поискал глазами официанта. Угадав его мысли, незнакомец усмехнулся.

— Бросьте, я вполне нормален. Хотите или нет?

— Кто же не хочет? — Тилли произнес это очень осторожно и выжидательно посмотрел на собеседника.

Тот закурил, погасил спичку, задумчиво затянулся, и, выпустив клуб дыма, коротко бросил: «Идет» — и тут же полез за чем-то под стол. Тилли с любопытством наклонился. Под столом стоял большой портфель незнакомца, из которого тот и извлек какую-то маленькую тряпицу.

— Вот, — произнес он, — берите и наслаждайтесь, — и протянул тряпицу Тилли.

Недоумевая, Тилли молча принял кусок материи из рук собеседника, а когда снова поднял глаза, то напротив никого не было. Ничего не понимая, он перевел взгляд на тряпицу, потом — на пустое место. Подошел официант и подал счет. Тилли молча расплатился и в сильном недоумении направился к двери. Он услыхал визг тормозов и как во сне увидел сбегавшуюся публику. Протиснулся поближе. На асфальте, судорожно скрючив далеко отброшенную руку, лежал его недавний собеседник. По бледному, мрачному лицу тоненькой струйкой текла кровь. На мокрой мостовой, быстро темнея, расплывалось неприятное пятно. Вздрогнув, Тилли отвел глаза, быстро протолкался через толпу зевак и поспешным шагом, почти бегом, бросился в сторону.

«Вот и первая удача, — мелькнуло в его разом протрезвевшей голове, — чуть раньше — и я бы мог там сейчас лежать». От этой мысли ему стало жарко. Он вспотел. Тряпица жгла руку. Злобно выругавшись, Тилли резко разжал руку, пытаясь стряхнуть лоскуток. Но тряпица, будто ядовитое насекомое, прилипла к ладони. Его затошнило от страха. Он попытался взять себя в руки, засунул тряпку в карман, вынул руку. Тряпица осталась в кармане.

«Значит, нельзя хотеть выбросить, — подумал он, — а зачем, собственно, выбрасывать? Быть может, она мне жизнь спасла».

Тут он вспомнил, что деньги у него кончились и надо что-то придумать. Мысли о будущем изменили его настрой и отношение к тряпице. «Если это удача, — подумал он, — то нет ничего проще, воспользуйся ею. Чего ты испугался, дурак?»

Так сказал он себе и приободрился. Вспомнил, что сегодня игровой день на ипподроме. А вчера знакомый наездник подсказал ему двух лошадок.

«Ну вот и проверим удачу», — подумал он с каким-то вызовом, и даже усмешка заиграла на губах. Но тут перед глазами всплыла скрюченная рука на асфальте, усмешка погасла, и Тилли поежился. Потом сплюнул ухарски и вскочил в трамвай, что шел на ипподром.