Скорбь сатаны

И Сибилла нагнулась к мисс Клер с чарующей улыбкой на красивом лице. Мэвис посмотрела на нее пристально, видимо любуясь ею.

— Как вы хороши, — сказала она откровенно, — должно быть вам это говорят нередко. И я не могу не присоединиться к общему хору. Для меня красивое лицо то же, что красивый цветок, я не могу не любоваться им. Красота — вещь божественная, и хотя мне всегда говорили, что некрасивые люди непременно xopoшиe, я этому поверить не могу! Природа обязана одарить красивое лицо красивой душой?

Сибилла, которая сначала улыбнулась комплименту, при последних словах густо покраснела.

— Не всегда, мисс Клер, — сказала она, опустив веки с длинными ресницами на свои блестящие глаза, — можно представить себе красивого демона, также легко, как красивого ангела!

— Пожалуй, — согласилась Мэвис, задумчиво глядя на мою жену. Потом внезапно повеселев, она прибавила:

— Конечно, вы правы; я также не могу представить себе безобразного демона, демоны бессмертны, а понятие о безобразии и бессмертии не вяжется. Положительное уродство принадлежит только человечеству, некрасивое лицо пятно в творении, пятно с которым мы можем примириться только ради того, что оно неминуемо погибнет. Со временем душа освободится от своей неприглядной оболочки и примет более красивый облик. Да, леди Сибилла, я буду приходить в Виллосмир, я не могу отказаться от наслаждения видеть вашу удивительную красоту как можно чаще.

— Вы мне льстите, — сказала Сибилла и, встав со своего места, подошла к мисс Клер и с свойственной ей любезностью, которая казалась искренней, но часто ничего не означала, ласково обняла ее за талию.

— Сознаюсь, что я люблю лесть от женщины. Мужчины говорят одно и то же всем, они скажут уродке, что она хороша, если это нужно для преследуемой ими цели. Но женщины редко признают друг в друге какие бы то ни было качества, внешние или скрытые, а потому когда одна из них удостаивает другую похвалы, это достойно примечания. Не покажете ли вы нам ваш рабочий кабинет?

Мэвис охотно согласилась, и мы прошли в мирное святилище, где председательствовала мраморная Минерва и где Трикси и Император блаженно почивали. Собаки дружелюбно встретили и меня и мою жену. Сибилла начала ласкать огромного сенбернара. Глядя на нее, Мэвис внезапно обратилась ко мне с вопросом:

— Где ваш друг, который был с вами при первом вашем посещении?

— Князь Риманец? Он в Петербурге, но через две или три недели, он обещался вернуться в Англию и погостить у нас.

— Какой он странный, — задумчиво заметила мисс Клер. — Помните, как мои собаки возненавидели его? Император никак не мог успокоиться, даже два или три часа после вашего ухода.

И в нескольких словах, она рассказала Сибилле, как сенбернар бросился на Лючио.

— Некоторые люди питают необъяснимую антипатию к собакам, — заметила Сибилла, — и собаки чуют это недружелюбное к ним чувство и отвечают тем же. Но мне казалось, что князь Риманец питает ненависть лишь к женщинам.

И она засмеялась как бы с досадой.

— К женщинам? — повторила Мэвис, — неужели князь ненавидит женщин? В таком случае он хороший актер, так как со мной был удивительно любезен и ласков.

Сибилла пристально посмотрела на мисс Клер, потом сказала:

— Может быть, потому, что он понял вас, понял, что вы не принадлежите общему типу современных женщин. Конечно, князь всегда вежлив с нами, но вежливость служит ему лишь маской, чтобы прикрыть чувства совсем иного рода.

— Вы это заметили, Сибилла? — спросил я с легкой улыбкой.

— Надо быть слепой, чтобы этого не заметить, — ответила она, — однако, я не виню его за его ненависть. Мне кажется, что это придает ему что-то еще более интересное и привлекательное.

— Князь ваш большой друг? — спросила Мэвис, не глядя на меня.

— Мой самый близкий и дорогой друг, — ответил я стремительно. — Я обязан князю многим, и никогда не смогу отплатить ему его услуги достойно. Наконец, благодаря ему я имел счастье познакомиться с моей женой. Я сказал эти слова игриво и не задумываясь, но успел проговорить их, как что-то вроде неприятного воспоминания кольнуло меня.