Скорбь сатаны

— Я злоупотребляю вашим терпением, не правда ли, — засмеялся он, — когда говорю о боге, который, по словам многих ученых, вовсе не существует. Вам скучно! Я это вижу. Простите меня, и вернемся к осмотру этого очаровательного жилища. Если вы здесь не достигнете полного удовлетворения, то вы будете чересчур требовательны. С красавицей женой и несметным количеством денег, вы можете не жаждать литературной славы.

— Я еще могу достичь ее, — ответил я. — Я чувствую, что здесь, окруженный красотами природы, я напишу что-нибудь выдающееся.

— Прекрасно. Да поможет вам Аполлон! А теперь пойдемте завтракать; потом мы еще успеем пройтись по парку.

В столовой был уже накрыт изысканный завтрак, и это удивило меня, так как я совершенно забыл заказать его. Лючио, оказывается, обо всем позаботился, послав депешу еще накануне, благодаря чему мы могли вполне удовлетворить не только наш голод, но и наш избалованный вкус.

— Обращаюсь к вам с просьбой, Джеффри, — сказал Лючио во время завтрака. — До вашей свадьбы вам навряд ли придется здесь жить; почти все ваши вечера уже разобраны в городе. Вы хотели наполнить дом гостями, но на вашем месте я бы этого не сделал; вам пришлось бы нанять прислугу, которая положительно ничего бы не делала во время вашего медового месяца. Вот что я предлагаю: выбрать какой-нибудь день в мае, чтобы отпраздновать вашу помолвку с леди Сибиллой и позволить мне сделать все нужные для этого распоряжения.

Я был в таком настроении, что согласился бы на все, тем более на предложение, казавшееся мне весьма удачным. Риманец стал быстро излагать свои планы.

— Вы, конечно, понимаете, что когда я что-нибудь предпринимаю, то не терплю постороннего вмешательства. Так как ваша свадьба разлучит нас, хотя бы только на время, я желал бы выказать вам, до какой степени я ценю вашу дружбу, и устрою для этого блестящее празднество; если вы положитесь на меня, то обещаю вам создать нечто неподражаемое, нигде невиданное. Я сочту Ваше согласие на мое предложение за личную услугу.

— Дорогой мой, — ответил я, — конечно, я соглашаюсь, с радостью! Даю вам карт бланш — делайте что хотите и как хотите! Это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Но, какой день назначить?

— Ваша свадьба состоится в июне?

— Да, во второй половине июня.

— Прекрасно. Скажем 22-го мая. Это даст обществу возможность прийти в себя после грандиозного празднества и приготовиться к другому, т. е. к вашей свадьбе. Не будемте больше говорить об этом, — остальное касается меня одного. У нас еще почти четыре часа времени до отхода поезда; хорошо было бы пройтись.

Я согласился, будучи в весьма радостном настроении. Своей мирной красотой Виллосмир временно очистил мой ум от всяких пагубных влияний; после суетного шума и городской жизни, благословенная тишина лесов и гор утешала и радовала меня, и я шел рядом с моим другом с легким сердцем и улыбающимся лицом, — я был счастлив и верил в голубое небо, если не в Бога за этим небом. Мы побрели по чудным аллеям сада, ныне принадлежащего мне, прошли через парк, и вышли на прелестную дорожку, где кусты покрывались молодой листвой, и белые цветы пестрели между свежей зеленой травкой. Невдалеке от нас защебетал дрозд; жаворонок поднялся из-под наших ног и радостно, с громкой песнью, взлетел и скрылся в сияющей синеве; листовка, сидя на веточке, с любопытством наблюдала за нами. Внезапно Лючио остановился и положил мне руку на плечо — в его глазах было тоскующее выражение неудовлетворенности и стремления к чему-то недостигаемому, далекому…

— Джеффри, — сказал он, — вслушайтесь в безмолвие земли, внимающей песне жаворонка. Вы никогда не замечали, в каком благоговейном молчании природа ждет божественных звуков?

Я ничего не ответил; вокруг нас тишина была действительно поразительная, щебетание дрозда прекратилось, и только чистый звонкий голос жаворонка сладко звучал в безоблачном небе.

— В протестантском раю, — продолжал Лючио задумчиво, — нет места для птиц. В нем только самодовольные человеческие души, поющие аллилуйя. И цветов нет, и деревьев нет, только золотые улицы! Что за грубое понятие! Как будто мир, в котором живет Божество, не должен быть наполнен красотами всех миров? Даже наша маленькая планета красивее этого воображаемого рая, — т. е. она красивее там, где нет людей. Я протестую, я всегда протестовал против сотворения Творцом человека!

Я засмеялся.

— В таком случае вы протестуете против собственного существования, — сказал я.

Глаза Лючио сделались почти черными.