Скорбь сатаны

Подбросив противное существо, которое он называл «духом», чтоб заставить его взлететь и медленно кружиться у потолка, он с жаром пожал мою руку, продолжая улыбаться, и я инстинктивно чувствовал, что он угадывал правду, как и я: т. е., будь я бедным автором, имеющим только то, что мог заработать головой, леди Сибилла Эльтон никогда и не взглянула бы на меня, а тем более не согласилась бы выйти за меня замуж; но я молчал, боясь выдать мое настоящее положение.

— Видите ли, — продолжал князь с деланным радушием. — Я не знал, что ваша холодная невеста обладает такими отжившими взглядами. Любить ради самой любви — добродетель, которая с каждым днем встречается реже. Я думал, что леди Сибилла вполне современная женщина, сознающая важность своего положения и необходимость сохранить это положение перед светом; сентиментальность, поэзия, все это, казалось мне, не должно находить места в ее натуре. Но, видимо, я ошибался.

Тут он протянул руку, и блестящее насекомое мгновенно приняло обычное положение на его пальце.

— Мой друг, — продолжал Лючио, — уверяю вас, что если вы обладаете любовью искренней женщины, вы имеете капитал больше всех ваших миллионов, клад, которым никто пренебрегать не может.

Его голос смягчился; глаза приняли менее презрительное выражение… Я посмотрел на него в изумлении.

— Я думал, что вы ненавистник женщин? — сказал я.

— Вы правы; я ненавижу женщин. Но почему? Потому, что в их руках находятся зачатки добра, а они добровольно превращают их во зло; мужчины всегда находятся под влиянием женщин, хотя редко признаются в этом; благодаря женщинам они попадают в рай или ад. Последний путь конечно более избит.

Брови князя нахмурились, и очертания рта сделались почти суровыми. Я следил за ним, потом с внезапной непоследовательностью воскликнул:

— Уберите это ненавистное насекомое; я видеть его не могу!

— Что Вам сделала моя несчастная египетская принцесса? — засмеялся Лючио. — Вы жестоки, Джеффри. Однако, если бы вы жили все время, вы были бы пожалуй одним из ее любовников. Я убежден, что она была очаровательна. Да она и теперь очаровательна! Однако я готов ублажить Вас, — и он вложил насекомое в хрустальный ящик и унес его в конец комнаты. — Кто знает? В свое время этот маленький дух, пожалуй, страдал не мало. Может быть принцесса вступила в богатый выгодный брак, а потом пожалела об этом? Во всяком случае, я думаю, что в теперешнем своем состоянии, она счастливее прежнего!

— Я не симпатизирую такой страшной фантазии, — сказал я резко, — я только знаю, что она или оно отвратительное существо для меня.

— Да, некоторые «переселенные» души отвратительны, — заявил он хладнокровно. — Как только они лишаются своей почтенной, двуногой телесной оболочки, удивительно, какую перемену совершает с ними неумолимый закон природы!

— Какие глупости вы говорите, Лючио! — сказал я нетерпеливо. — Как вы можете знать об этом?

Внезапная тень легла на его лицо, придавая ему странную бледность и непроницаемость.

— Вы забыли, — начал он предумышленно размеренным тоном, — что ваш друг Джон Кэррингтон в своем рекомендательном письме к вам говорил, что во всех отраслях науки я «безусловный знаток»? В этих «отраслях науки» вы еще не знаете моего искусства и спрашиваете: «как я могу знать»? Я отвечу, что я знаю многое, в чем вы несведущи. Не полагайтесь слишком на свой ум, мой друг, — чтобы я не доказал вам его ничтожность, чтобы я не пояснил вам, вне всякого утешительного сомнения, что та перемена, которую вы называете смертью, есть только зародыш новой жизни, какою вы должны жить, — хотите ли вы или нет!

Что-то в его словах, а тем более в его манере привело меня в замешательство, и я пробормотал:

— Простите меня! Я, конечно, говорил поспешно, но вы знаете мои теории.

— Слишком основательно! — засмеялся он и опять сделался таким, каким я его всегда знал.

— «Каждый человек имеет свои теории» — модный девиз дня. Каждое маленькое двуногое животное заявляет вам, что имеет «свою идею» о Боге и также «свою идею» о дьяволе. Смешно!.. Но возвратимся к теме любви. Я чувствую, что еще недостаточно вас поздравил, так как, безусловно, фортуна особенно оделяет вас милостями. Из всей массы бесполезных и легкомысленных женщин вы получили в обладание единственный перл красоты, верности и чистоты — женщину, которая выходит замуж за вас, миллионера, не ради личного интереса или преимуществ в свете, а только ради вам самого! Красивейшую поэму могли бы написать о таком изысканно невинном типе девушки! Вы самый счастливый человек. Факт тот, что вам больше нечего желать!

Я ничего не возразил, хотя в душе сознавал, что условия моей помолвки далеко не соответствуют словам Лючио. Я, который лично смеялся над религией, сожалел, что моя будущая жена не религиозна. Я, презиравший сентиментальность, жаждал проявления каких-нибудь чувств в женщине, красота которой опьяняла меня. Несмотря на все это, я добровольно откинул сожаление и продолжал жить изо дня в день не задумываясь над последствиями своих действий.