Скорбь Сатаны

– Человек, не обманывай себя! – сказал он мне. – Не думай об ужасах этой ночи – это наваждение сна или ловушка видения! Ты бодрствуешь, а не спишь, – ты не только дух, но и плоть! Это место не является ни адом, ни раем и не лежит меж ними – это уголок твоего собственного мира, в котором ты живешь. А потому знай отныне, что Сверхъестественная Вселенная внутри Естественной и вокруг нее – это не ложь, а главная Реальность, поскольку Бог царит везде! Пробил час твоей судьбы, и в этот час тебе дано выбрать своего владыку. Теперь, по воле Божьей, ты видишь во мне Ангела, но не забывай, что среди людей я подобен Человеку! В человеческом обличье я являюсь всему человечеству сквозь бесконечные века – к королям и советникам, к священникам и ученым, к мыслителям и учителям, к старым и молодым я прихожу в обличье, которого требует их гордость или порок, и я един со всеми! «Я» находит во мне другое «Я», но от чистого сердцем, высокого в вере, совершенного в намерениях я отступаюсь с радостью, не предлагая ничего, кроме благоговения, не требуя ничего, кроме молитвы! Таков я, и таким я должен быть всегда, пока Человек по своей собственной воле не освободит меня и не искупит мой грех. Не ошибись во мне, но знай, кто я! – и выбирай свое будущее ради истины, а не из страха! Выбирай и не меняй свой выбор впредь, – этот час, это мгновение – твое последнее испытание, – выбирай, говорю я тебе! Будешь ли ты служить Себе и Мне? или только Богу?

Вопрос, казалось, прогремел у меня в ушах… Вздрогнув, я посмотрел вокруг и увидел собирающуюся толпу лиц, бледных, задумчивых, удивленных, угрожающих и умоляющих, они подступали ко мне, сверкая глазами и беззвучно шевеля губами. И пока они смотрели на меня, я увидел еще один призрак – то был я сам! – бедное хрупкое создание, жалкое, невежественное и неразборчивое, ограниченное как в способностях, так и в интеллекте, но полное странного эгоизма и еще более странного высокомерия; каждая деталь моей жизни внезапно предстала передо мной как в волшебном зеркале, и я прочитал свою собственную хронику ничтожной гордыни разума, вульгарных амбиций и еще более вульгарного тщеславия. Я со стыдом осознал свои жалкие пороки, свое ничтожное презрение к Богу, свою наглость и богохульство; и во внезапном сильном отвращении и неприятии моего собственного никчемного существования, бытия и характера, я обрел и голос, и речь.

– Только Богу! – вскричал я с жаром. – Лучше погибнуть от Его рук, чем жить без Него! Только Богу! Я сделал выбор!

Мои слова страстно зазвучали в моих собственных ушах… и… едва я произнес их, воздух наполнился чистым опаловым сиянием… вокруг бесчисленным сонмищем взметнулись черные и алые крылья, переливаясь тысячью изменчивых оттенков… и на лицо моего темного Врага упал небесный свет, подобный улыбке зари! Охваченный благоговением и страхом, я посмотрел вверх… и там я увидел нечто еще более великолепное и чудесное… сияющую фигуру на фоне неба такой непревзойденной красоты и сиявшую так ослепительно, что мне показалось, будто само солнце взошло в облике огромного Ангела на радужных крыльях! И с осиянных небес серебром зазвенел Голос чистый, трубный:

– Приди, Люцифер, Сын Зари! Одна душа отвергает тебя, один час радости дарован тебе! А потому приди!

Земля, воздух и море внезапно вспыхнули огненно-золотым сиянием, – ослепленный и потрясенный, я ощутил хватку властных рук, и незримая сила крепко прижала меня к палубе… Яхта медленно погружалась подо мной!

Переполненный неземным ужасом, я все же шептал одними губами:

– Богу! Только Богу! – Небеса сменили цвет с золотого на алый, затем засияли голубым… и на фоне этой массы колеблющихся цветов, что, казалось, образовывали украшенную драгоценными камнями радугу в небе, я увидел Фигуру того, кого знал человеком, стремительно возносящуюся, подобно Богу, на пылающих крыльях, обратив ввысь великолепный лик, подобный видению света во тьме! Вокруг него сгрудились мириады крылатых созданий, но Он, верховный, величественный, чудесный, возвышался над всеми, блистательный, царственный, великолепный, сияние на его челе напоминало огни метеоров в полярную полночь, в глазах его, подобных звездам, пылал восторг, столь великий, что наполовину казался страданием! Задыхаясь, шатаясь, я напряг зрение, чтобы проследить за его вознесением… и услышал музыкальный зов странных сладостных голосов отовсюду, с востока и запада, с севера и юга.

– Люцифер! Любимый и незабвенный! Люцифер, Сын Зари! Приди!.. Приди!..

Напрягая последние силы, я старался увидеть, как исчезает в вышине то величественное сияние, что теперь заполняло всю обозримую Вселенную, – корабль демонов все еще неуклонно погружался… невидимые руки все еще удерживали меня… Я падал, падал в невообразимые бездны, когда другой голос, еще не знакомый мне, торжественный, но в то же время нежный, произнес:

– Свяжите его по рукам и ногам и бросьте в самую дальнюю бездну мира! Пусть там он отыщет Мой Свет!

Я слышал, но не испытывал страха.