Скорпика

Воительницы Тамуры поправили для нее скамью, и она снова села, спокойно и уверенно, зачерпнув из чаши горсть прогретых солнцем вишен. Она стала есть их одну за другой, смакуя каждый всплеск сладости. Они действительно были восхитительны. После каждой она выплевывала твердую косточку на землю.

Все пять королев ели в полном молчании. Казалось, они совсем обессилели.

Казалось, было почти слышно, как ловушка захлопнулась.

* * *

Странное чувство, думала Гретти, пробираясь за своей королевой по длинной дорожке к амфитеатру. Десять долгих лет назад она ступала по этой же тропинке, когда ей было пятнадцать лет, и у нее все еще болело между ног от первых наслаждений. Десять лет изменили ее, и не только ее. Шаги были те же, да, но она, преображенная женщина, шла по преображенному миру.

Тем не менее она помнила те Обряды Солнца каждым дюймом своей плоти. Эти удовольствия. Она и юноша, с которым она соединилась, оба были неуклюжими и любопытными, блуждали в темноте, ослепленные возбуждением. Конечно, в то время она чувствовала себя такой взрослой, такой зрелой, взрослой женщиной, знающей и умеющей. Теперь она поняла, насколько была невинной. Тогда она шла за Кхарой, которая подбадривала ее, направляла, защищала. Теперь Гретти следовала за Тамурой, и все было по-другому.

На этот раз Гретти не стала предаваться утехам с мужчиной, не во время Бездевичья. Рождение и прощание с сыном не были одним из ее сожалений – большинство воительниц проходили через это, – но она не хотела повторять опыт. Она не хотела снова носить длинные волосы, месяцами наблюдать, как разбухает ее тело, отдаваться слепой, животной боли только ради мимолетного экстаза, который можно было получить и другим способом. К тому же ей нужно было помнить о будущем Скорпики. Тамура сомневалась в ее любви к стране, она знала это. Именно поэтому она была здесь, несмотря на то, что уже десять лет как перешагнула возраст хранения клинка и являлась полноправным членом Совета. Традиция предписывала, чтобы хранительницей клинка была молодая девушка без статуса, но в этом, как и во многом другом, Тамура противилась традиции. Это было наказание, а не честь. Тамура хотела показать Гретти, что у нее нет заслуженного места; ее место было любым, каким бы Тамура его ни определила, даже место неопытного ребенка.

В эти дни членство в совете было в основном почетным. Тамура не созывала совет уже несколько сезонов, может быть, целый год. «В следующем месяце, – всегда говорила она. Или: – Скоро. Когда это будет необходимо». Стало ясно, что единственным человеком, который решал, что нужно, была сама Тамура.

Гретти следовала за своей королевой, которая несла священный древний клинок – единственную причину, по которой скорпиканки были приняты на этом собрании, несмотря на слухи о том, что они сделали. Этот клинок вскрывал глотки, чтобы благословить урожай. Если они принесут жертву, будет ли урожай обильным? И что еще важнее, будут ли вновь рождаться девочки? В конечном счете, подумала Гретти, только такой урожай имел значение.

Наблюдая за обрядами, странным танцем чести, ритуала и крови, которые проходили совершенно необычным образом, Гретти захотелось сделать то, чего она никогда не делала.

Она молилась.

Она верила во Всея Матерь и ее дочерей в общих чертах, но их воля никогда не имела для нее большого значения. Она никогда не верила, что они напрямую вмешиваются в дела женщин на земле. И даже сейчас, когда молилась, она не обращалась ни к кому конкретно. Ни к сестианской богине, которая просила о жертвоприношении, ни к Богу Подземья, который готовился принять эти души. Ни к Богу Хаоса, который направлял действия королевы Арки и ее соотечественниц, творящих заклинания. И даже – о, как осудила бы ее Тамура, если бы узнала – Вечному Скорпиону.

Она не обращалась с молитвой ни к какому богу или герою. Она просто посылала ее вверх. Слова были в ее сознании, и от них нельзя было отказаться. Когда она стояла и смотрела, как кровь вытекает из горла молодой девушки в золотую лужу зерна, первая молитва Гретти пролилась, прозвучала без звука.

«Пусть этого будет достаточно, – взмолилась она. – Пусть нам, наконец, вернут наших девочек. Пусть этих жизней, этих жертв, принесенных в этом году, будет достаточно».

* * *

Если прогулка к амфитеатру по следам Тамуры, а не Кхары странным образом спутала мысли Гретти, то дорога обратно в Скорпику – вдвойне. Все настойчиво напоминало ей о том, что произошло десять лет назад. Прошлое ощущалось так же близко, как биение ее собственного сердца.