Скорпика

Когда наступил назначенный день, она вместе со своей стражей отправилась в рощу, где пять королев должны были вместе съесть свежие вишни, окрасив губы и пальцы в пунцовый сок. Это должно было подтвердить, что они добровольно участвуют в обрядах. Тамуру поставили в известность об этой детали и о других: например, традиция предписывала, чтобы стража сопровождала королев до входа в рощу, но не дальше, и каждая королева оставляла своих гвардейцев у входа, а сама в одиночку следовала в священное место.

Изменить традицию в своих целях было проще простого. Тамура убедилась, что прибыла в рощу последней. Она посмотрела на стражников, толпившихся у входа: четыре отряда королевских гвардейцев для четырех королев. Все они были урожденными скорпиканками, все до единой. Тяга к традициям была так сильна. Она позволяла себе задаваться вопросом, может ли какая-нибудь королева быть настолько параноидальной, чтобы взять с собой местных стражников, но было настолько немыслимо, что скорпиканка не будет верна своему заданию, что никто не решался менять стражу. Ее план не нарушил бы этого священного доверия; Тамура не стала бы лишать хороших солдат их чести. Эти стражницы просто будут ждать своих королев там, где им было велено ждать, и она не станет требовать от них большего. Для женщины их плащи были слишком светлыми и длинными, лица настороженными, мечи покоились в ножнах.

Тамура вошла в священную рощу, не останавливаясь, с каждой стороны по паре воительниц следовало за ней шаг в шаг. Они были первой и единственной королевской стражей, которая когда-либо входила в рощу с мечами на бедрах.

Этот смелый, провокационный поступок было невозможно проигнорировать, поэтому Тамура считала его идеальным. Подобное может настолько возмутить других королев, что они покинут рощу. Но если они так поступят, то уйдут именно они, а не она.

Тамура и ее стража останутся. Что бы ни случилось.

И вот под раскидистыми буковыми деревьями, с нагроможденными чашами ярко-красной вишни, поблескивающими на длинных гладких столах, пепельное солнце освещало не только пять королев, но и четырех воительниц в полном боевом облачении, стоявших по бокам от них.

Тамура была здесь ягненком среди волков, и она планировала свои действия соответствующим образом, опасаясь, что другие королевы заставят ее считаться с собой. Так что она будет стоять среди своих врагов, да, но не одна. Тамура может быть ягненком среди волков, если они этого хотят. Но она привела бы с собой медведей, которые могли бы съесть волков за один шумный глоток.

Все четыре королевы мгновенно выпрямились, а позади Тамура услышала звон доспехов: другие королевские гвардейцы бросились к входу в рощу, но Верховная Ксара шагнула вперед и подняла обе руки ладонями наружу, запрещая им идти дальше. В тот же миг раздался ее голос.

– Нет! Ни в коем случае! Мы не допустим дальнейшего осквернения рощи.

Тамура слышала, как стражники позади нее спорили, явно негодуя, но она не повернулась. Ее лицо оставалось бесстрастным. Она провела кончиками пальцев по ободку стоящей перед ней чаши с вишнями, но пока не опустила пальцы внутрь.

Несмотря на явную ярость хозяйки – Верховной Ксары, – первая королева, обратившаяся непосредственно к Тамуре, была последней, кого она ожидала увидеть: королева Бастиона. Эта новая была неловкой, ее длинное тело и узкое лицо – сплошные углы, ее слова не были приукрашены.

– Королева Скорпики, мой народ ищет ответы.

– На какой вопрос? – невинно спросила Тамура.

– Вы отрицаете, что крадете девочек у нашего народа?

– Ни у кого из нас нет столько девочек, сколько было раньше. Но это не моя вина. Лучше поговори с ее богом, – сказала она, ткнув большим пальцем в сторону Верховной Ксары, пальцы которой дергали за выкрашенную в золотой цвет прядь волос над бровями.

– Не надо, – резко произнесла Верховная Ксара, – обвинять Святую в том, о чем ты ничего не знаешь.

– Я здесь не для того, чтобы спорить, – сказала Тамура, притворяясь любезной. – Я пришла, чтобы подтвердить свое участие в этих обрядах. Как и положено, принесла священный клинок.

– Действительно, – сказала королева Паксима, в одном этом слове сквозило недовольство. Толстые замысловатые косы были уложены на ее голове так высоко, что Тамура удивилась, как она вообще смогла поднять голову. Но невозможно было ошибиться в ее серьезности, когда ее глаза метнулись к кинжалу у бедра Бохары, всего в нескольких шагах от нее. – И еще несколько стражниц.

Тамура ответила:

– Мои воительницы здесь, чтобы охранять меня. У меня есть основания полагать, что здесь присутствуют те, кто желает мне зла.

– Не важно, правда это или нет, – вмешалась Верховная Ксара, – я должна попросить твоих воинов покинуть эту священную рощу. Мы не можем допустить, чтобы священные обряды хоть как-то нарушались. А вы их нарушаете.