Скорпика

Когда они приблизились к месту, где разбойники устроили свою стоянку, ранив Кхару и повергнув в панику неопытную Гретти, уже взрослая хранительница клинка сразу же узнала его. Она практически видела очертания этих разбойников, чувствовала, как ее норовистый пони дергается под напряженными бедрами, слышала пронзительное ки-и-йя Мады, когда воительницы бросились на разбойников, а Кхара и Гретти обратились в бегство.

Она знала, что в тот миг призраки не были реальными, но даже несмотря на это, Гретти обнаружила, что не может оставаться на этой дороге. Тяга к воспоминаниям и темным чувствам захлестнула ее. Она стукнула пятками по бокам своего пони и повернула его на север. Сзади послышались недоуменные возгласы. Она не обращала на них внимания. С расстоянием они становились все слабее.

Гретти поскакала дальше, насколько могла вспомнить, по пути, который они с Кхарой выбрали, по пути, который невольно изменил мир. Из-за того, что произошло здесь, Кхара теперь была мертва. В тот день погибли только разбойники, но смерть Мады, а затем и Кхары выросла из семян того же дня. Почему она сама должна была выжить, подумала Гретти. Что в ней было особенного? Ничего. Только защитный инстинкт Кхары помог ей выжить, а Гретти не сделала ничего, чтобы заслужить это ни до, ни после. Она не спасла Кхару или ее дочь. Она не бросила Вызов Тамуре, убийце Кхары, хотя ее об этом просили. Она могла стать секундантом.

Покачиваясь в такт движениям пони и оставляя колонну позади, Гретти представила себе лицо мужчины из хижины. Еще до того, как живот Кхары начал вздуваться, она догадалась, что произошло между ними. Она даже могла вспомнить его лицо, морщинки возле глаз. Забавно, что его было легче представить, чем того неуклюжего мальчишку, с которым она сама составила пару. Она помнила, как тот прижимался к ней, как дышал ей в ухо, но не помнила его лица.

Ей стало интересно, живет ли мужчина в хижине. Ей пришла в голову мысль проделать весь этот путь верхом, сойти во дворе и подойти к его двери, чтобы сообщить о дочери, о которой он, конечно же, не мог знать. На мгновение Гретти позволила себе нелепую фантазию: Кхара не умерла, не была убита Тамурой самым ужасным образом, это было просто недоразумение. Вместо этого она сбежала со своей дочерью, Аманкхой, и они втроем долгие годы жили в гармонии в этой хижине, не тронутые миром. Она представила себе, как стучит в дверь, как сияющая Кхара выходит навстречу, широко раскинув руки.

– Гретти! – рявкнул позади нее резкий, знакомый голос, в котором не было ни капли тепла, как в приветствии Кхары, которое задержалось в ее сознании лишь на мгновение.

Фантазия исчезла. Медленно, неохотно, Гретти повернулась лицом к действительности в образе ее разгневанной королевы, взирающей на нее со спины своего собственного пони.

– Давай, – сказала Тамура. – Мы с тобой отправляемся на охоту.

Гретти беспокойно оглянулась на колонну вдалеке. Остальные воительницы, похоже, и впрямь разделились на пары и поскакали по своим направлениям: одни – пешком к ближайшим деревьям, другие – галопом по открытой местности. В середине лета ни один караван любого размера, особенно скорпиканский, не стал бы брать с собой продукты. Охота по пути была абсолютной необходимостью. Странным было только время и просьба охотиться вместе. И, глядя на сердитое лицо Тамуры, она решила, что это не совсем просьба.

Навлекла ли она на себя гнев Тамуры своими действиями, или королева уже планировала отвести ее в лес одну? Гретти полагала, что это не имеет значения. Что бы с ней ни случилось, возможно, она это заслужила. Это было то место, где она могла легко умереть десять лет назад. Если бы она умерла сейчас здесь, это было бы мрачной справедливостью.

Они скакали в тишине добрых четверть часа, оставляя других скорпиканок далеко позади, пока Гретти не перестала слышать даже слабое эхо ударов копыт. Наконец они достигли леса, и Тамура повела ее вглубь.

Как только они оказались в тени деревьев, Гретти больше не могла выдерживать напряжение. Их пони взбрыкивали от близости деревьев на узкой тропинке. Тамура даже не стала осматривать местность в поисках добычи. Гретти поняла, что в этом есть смысл, если она сама была той добычей, на которую охотилась Тамура. Она остановила своего пони. Тамура встала рядом с ней, и близость эта была неприятной.

– Слезай, – сказала королева.

Был ли смысл протестовать? Они обе сошли с лошадей. Полупрозрачная тень деревьев вокруг них охлаждала воздух, и если бы кровь не стучала в ушах, Гретти подозревала, что могла бы услышать певчих птиц, гнездящихся в низких, прекрасных ветвях. Они были одни. Сам лес был гостеприимным, но присутствие разгневанной королевы вытягивало из него каждую крупицу удовольствия. Все внимание Тамуры было приковано к Гретти, даже когда она накладывала стрелу на тетиву своего лука, не обращая внимания на движение среди деревьев.

– Зачем вы привели меня сюда? – выпалила Гретти, которой надоело ждать и беспокоиться, и не важно, какими могут быть последствия ее слов. – Явно не для охоты.