Скорпика

Поэтому Мирриам не стала с этим мириться. Когда наступила ночь, она ускользнула от своей свиты – глупцы, не защитили ее даже от самой себя – и вошла в ночной город до того, как должна была вернуться.

По дороге домой она прибегла к опасной магии, посылая искру своей сущности за пределы своего тела. Никто при дворе не обладал такой способностью, и все упоминания о ней в старых легендах были предупреждениями: способов потерять искру на пути обратно в тело было великое множество. Но она была всемогуща, ей было скучно, и она играла с этой пьянящей силой на случай, если она когда-нибудь пригодится.

Когда Мирриам приблизилась ко дворцу, пылая от нетерпения вновь оказаться в его стенах, она решила, что посылать свою искру – ненужный риск. Ей нужно войти обычным, но тайным образом, замаскировавшись двумя разными, наложенными друг на друга заклинаниями, чтобы скрыть себя как от глаз, так и от разума любых наблюдателей.

И вот, никем не замеченная, королева Мирриам из Арки, Кладезь Всемогущества, Владычица Песка и Сокрушительница, просто вошла в темные двери Дворца Рассвета, как она делала это во многих своих снах.

Было что-то одновременно восхитительное и тревожное в том, чтобы войти в ее дворец таким образом. Она никогда раньше не входила без предупреждения. Раньше ее всегда ждали придворные, слуги с прохладными одеждами летом и теплыми зимой, фанфары и ожидания. В такие моменты ее всегда окружала королевская гвардия. Сейчас они, конечно, вернулись в дальний лагерь вместе с остальной свитой – о, как бы она выругала их за то, что они позволили ей ускользнуть, – и услышала звук собственных шагов по сухому песчанику. Быстрое заклинание заглушило шаги. Теперь надо решить, с чего начать.

В ее сознании мелькнуло теплое доброе лицо Собек. Должна ли королева сначала навестить ее, узнать, вернули ли наконец те Ищейки новую всемогущую девочку? Нет, это могло подождать. Она так настойчиво, почти навязчиво, мечтала об Эвере. Пусть его комнаты станут ее первым пунктом назначения. Время для других вещей найдется позже. После того, как они воссоединятся.

Мирриам незаметно проскользнула сквозь тени и вернулась в их покои. Как бы осторожна она ни была, но приблизившись к дверному проему, услышала голоса, которые было невозможно не услышать. Королева замедлила шаг и заколебалась. Эти два голоса она не спутала бы ни с какими другими в мире. Миррида, ее дочь, и Эвер, ее любовь.

Спорили. Не яростно, не раздражительно, но с каким-то фундаментальным разногласием, которое исходило от них обоих, как тепло. Она остановилась перед дверью. Даже с наложенными ею заклинаниями взволнованный трепет не позволил ей войти в комнату. Миррида так хорошо умела накладывать щиты, и если она защитила свой разум – зачем бы ей это делать, но вдруг? Лучше не рисковать.

– Всего еще один раз, – просил Эвер, сдерживая гнев. – Раньше ты делала это без жалоб. Каждый день, как будто это было пустяком. А теперь хочешь подставить меня? Мне это нужно, Миррида.

– Следи за своим тоном, – холодно сказала она, и у Мирриам возникло странное чувство. Часть ее испугалась – о чем, во имя Вельи, они могли говорить? Но этот тон, эта царственная холодность – она узнала их. Она учила этому свою дочь, сама не зная, что та всему этому научилась. Может быть, где-то в глубине души Миррида и вправду хочет стать королевой. Если бы ее можно было убедить продлить жизнь… Но они все еще говорили, и Мирриам должна была быть внимательна.

– Мне очень жаль, – сказал Эвер. – Конечно. Я не хотел давить. Но если ты не сделаешь этого, все остальное будет напрасно.

– Я прикрыла твой разум не ради забавы, – ответила ее дочь. – Или ради тебя. Я сделала это из принципа. Потому что у людей есть право на личные мысли без ее вмешательства.

– И это по-прежнему так. – Теперь его голос был более мягким, более вкрадчивым. Он стоял за углом, поняла Мирриам, так близко. Если бы она прошла через дверной проем, то через три шага могла бы дотронуться до него. Но ее желание прикоснуться к нему остыло, как уголек, опущенный в воду. Теперь она жаждала не его, а фактов и знаний.

– Но чем это закончится, Эвер? Как только она вернется, я должна буду каждый день защищать тебя от нее, пока… до каких пор? Пока один из вас не умрет или я пока не умру я?

Теперь она знала, из-за чего они ссорились, по крайней мере, частично, и это было ошеломляющее осознание. Ее дочь помогала ее мужу скрывать от нее свои мысли. С какой целью, она не знала, но ей это было и не нужно. Ее предали. Только это имело значение. Мирриам хотела ворваться в комнату, но Эвер продолжал говорить. Она прислушалась.

– Нет, – сказал он. – Не волнуйся об этом. Все почти закончилось.

– Что это значит?

– Клянусь, я последний раз прошу тебя. Прикрой меня завтра.

Миррида, в голосе которой чувствовалось подозрение, спросила:

– А что будет послезавтра?

– Тебе не о чем беспокоиться.

– Рассказывай, – потребовала Миррида. – Я хочу знать.

Время пришло. Сбросив свои чары, как халат перед ванной, Мирриам пересекла дверной проем и вошла в комнату.