Скорпика

Не всегда можно было определить, какого бога почитает тот или иной придорожный храм, но Джехенит научилась читать знаки. Храмы Богини Войны охраняли свирепого вида женщины и мужчины с начищенным до блеска оружием; миниатюрный храм безымянного лесного бога, рассчитанный только на одного человека, да и то лишь в том случае, если он наклонится, был выдолблен из ствола мертвого дерева, увитого листвой плюща; храм Смерти, супруга Эреш, был сделан целиком из длинных, сухих, выбеленных солнцем костей, а вход в него обрамляли гроздья маленьких белых цветов, известных как пальцы смерти; и так далее.

Это был храм Бога Разбойников, по форме напоминающий лишь сорочье гнездо. Материал, из которого был сделан сам храм, не был различим, его покрывали сотни, а возможно, тысячи мелких предметов. Она видела монеты и ленточки, дешевые амулеты на кожаных ремешках, кусочки благовоний, пачки ярко раскрашенной бумаги, пропитанной дождевой водой, пока ее цвет не стек по стенам. Пуговицы, колокольчики, медальоны. Среди более ярких сокровищ она увидела то, что выглядело как идеально выделанная шкура землеройки.

«Даже нарушители закона были в безопасности в храме Бога Разбойников», – подумала Джехенит, и это была причина как остановиться, так и идти дальше. Любые другие путешественники, ищущие здесь убежища, вполне могли быть сомнительными типами. Но они не собирались здесь задерживаться. Час-другой переждать дождь – вот и все, что им было нужно. Отдых. Только сейчас.

Двери не было, только проем. Сначала она пропустила Эминель вперед, положив руку на влажную спинку девочки, а затем последовала за ней. Как только они переступили порог, непрерывный стук дождя стих до приглушенного шепота. Джехенит огляделась.

Внутри было тускло, ламп не было видно. Насколько она могла видеть, внутренние стены маленького храма были украшены так же богато, как и внешние: всевозможные мелкие сокровища были прибиты, приколочены и приклеены от пола до потолка. Наверху она увидела кучу медяков, прикрепленных слишком высоко, чтобы дотянуться до них. На уровне ее глаз висела охапка великолепных экзотических перьев, каждое длиной с большой палец, а их пунцовый цвет был настолько ярким, что сиял даже в полутьме. Дальше находились более скромные сокровища: белый камень, отполированный до гладкости, несколько высушенных стеблей лаванды, сплетенных в идеальный круг размером не больше детского запястья. Сам пол был ничем не украшен. Она сняла свои мокрые туфли и оставила их возле двери. Девочка последовала ее примеру.

Когда Джехенит шла по деревянному полу, легко ступая босыми ногами по доскам, она что-то почувствовала под ногами, что привлекло и удержало ее внимание.

Это была трещина в полу, длинная, расположенная перпендикулярно линиям досок.

Узкая и идеально прямая. Не случайно.

Она погрузила пальцы внутрь, ощупывая трещину по всей ее длине на предмет изгибов или недостатков, и результат не заставил себя ждать: хлопок, затем – освобождение. А потом Джехенит увидела ее. В тени алтаря она присела не на пол, а на огромную деревянную дверь, с одной стороны подвешенную на почти невидимых петлях.

Потребовались все ее силы и несколько попыток, но она все-таки раскрыла отверстие в полу, чтобы увидеть, что находится под ним.

Джехенит обнаружила выложенную деревом неглубокую яму размером чуть больше ее самой, глубиной, наверное, в четыре-пять ладоней. В яме лежал красивый кусок ткани, сложенный в несколько раз, его цвет был насыщенным, редким синим оттенком жаворонка.

– Одеяло, мама, – сказала Эминель. – Я хочу прилечь.

– Я тоже, черу, – ответила ей Джехенит. И они на руках и коленях пролезли в дыру, легли в уютное дупло, натянув богатую ткань на свои скрючившиеся, влажные тела. Она не стала закрывать за собой дверь, опасаясь, что ей не хватит сил открыть ее снова.

После этого она позволила всем мыслям разбиться в ее голове, как посуде, упавшей с пошатнувшегося стола.

Они почти мгновенно уснули.

Когда Джехенит проснулась, то поняла: снаружи была кромешная тьма – наступила ночь, – и они больше не были одни.

Над ними горел мерцающий, колеблющийся свет, отбрасывающий тени.

– Это он? – произнес молодой мужской голос, но обращался он не к ней.

Женщина поняла, что их, по крайней мере, должно быть двое. Не двигаясь, она посмотрела наверх. На стене плясали две тени – одинакового размера и роста, отбрасываемые ручной лампой.

– Должно быть… – сказал голос, а затем отозвался другой, только он звучал похоже:

– Если тут ничего нет, клянусь… – и затем еще слова, которые она не расслышала.

Звук шагов, быстрая вспышка света, а затем клятва.

– Вельи заросли! – снова раздался голос, на этот раз прямо над ней.

Ручной фонарь находился всего в нескольких футах от нее, так близко, что она ощущала его тепло. Джехенит перевела дыхание и подняла глаза, чтобы посмотреть, кто держит фонарь.