Скорпика

– А почему ты прикрыл его? – Она повернула кверху запястье и протянула руку к нему, блестящий шрам в форме монеты со временем начал бледнеть. Он спрятал его от них всех, и от Фасик, и от Бессемера в храме Бога Разбойников. – Как ты узнал?

– Разве это имеет значение? – сказал мужчина. – Просто узнал.

– Я была целительницей, – сказала Джехенит. – Дома.

– Я так и предполагал.

– Хочешь узнать, почему мы ушли?

– Нет, – сказал он, – не хочу. Чем больше я буду знать… ну, не нужно мне знать.

Ее кровь застыла. Он думал об Ищейках. Даже не зная о силе Эминель, не зная истории о предательстве Джорджи, он все равно думал о том, что за ними могут охотиться. Страх, осознала она, никуда не делся.

Она тихо спросила его:

– Ты из Арки?

Он не смотрел на нее.

– Родился там, да.

– Так значит, ты?..

– Да. – Гермей сказал совершенно серьезно. – Стандартный уровень. Могу сделать себя красивым.

– Но не делаешь, – промолвила она, не подумав. В свете дня она подробно рассмотрела его лицо. Все в нем было до жути обычным: слабая щетина седоватых волос на подбородке, лоб с глубокими морщинами, слишком большие уши. Он выглядел как человек, которого мир использовал и забыл.

– Да, я не использую магию, – он улыбнулся. – Нет желания. Красота бесполезна. А я хочу быть полезным.

Джехенит спросила:

– И ты не… не носишь псаму, да?

Ей стало тошно от осознания того, как долго она ничего не понимала. Она должна была первым делом спросить об этом, самым первым. Все это время, все эти мили, они могли посылать сигнал, который привел бы Ищеек прямо к ним. А она даже не догадалась.

– Нет, – подтвердил он. – Пожалуйста, успокойся. Я не могу обещать, что вы всегда будете в безопасности, но я могу сказать, что Фасик сделает все, что в ее силах, чтобы защитить твою девочку. Вы обе нужны нам, а мы – вам. Я верю, что Велья устроила так, что наши пути пересеклись.

– Я тоже, – ответила Джехенит. – Как ты думаешь, на сколько великанша позволит нам остаться?

– Как думаешь, сколько продлится Бездевичье? – спросил Гермей. Джехенит ответила, сдвинув брови:

– Невозможно знать.

Гермей беззлобно рассмеялся.

– С ней не легче.

– Значит, нам следует… быть осторожными?

– Ты должна быть готова ко всему, – сказал он, протягивая руку к ее запястью, и его большой палец надавил на блестящую розовую монету шрама. Он больше не болел, даже когда он на него давил, но все равно служил постоянным напоминанием. – И даже сейчас. Ты в безопасности лишь в той степени, в какой она может обеспечить ее тебе.

Джехенит услышала невысказанный вывод так же отчетливо, как если бы он произнес его вслух. Безопасность, которую она может обеспечить, – не значит, что мы в безопасности.

* * *

Казенную повозку узнавали по глубоким колеям, которые она прокладывала, – тяжесть груза вдавливала колеса в твердую землю. Чтобы проехать незамеченными, возчики должны были обращаться с невероятно ценной повозкой так, как будто она вовсе не ценная. Поэтому они действовали так, как обращались бы с повозкой, груженной бочками, удобрениями или использованной золой: они оставили ее без присмотра перед местным трактиром, пока ужинали внутри, а волы были лишь слабо привязаны. Но Скитальцы сразу же узнали повозку: глубокие следы вели прямо к ней.

Близнецы носили капюшоны, отбрасывающие тени на их лица, и пока один пробирался к сиденью возчика, другой проходил в трактир через переднюю дверь, чтобы любому, кто повернется, было на кого посмотреть. В то же время Гермей пронесся мимо упряжки и отвязал волов, даже не остановившись. Повозка исчезла прежде, чем ее возчики успели подняться, чтобы возразить, и они понятия не имели, кто ее похитил; несмотря на ее размеры и вес, повозку словно унесло тенью, и ее тяжелые следы исчезли в близлежащей реке, которая, по слухам, укрывала путь в Подземье. Как только разбойники перераспределили золото между собой, повозка поплыла, а золото и повозка воссоединились в тихом лесном уголке за много лиг отсюда.

Не менее шокирующим, чем представление, как легко было украсть казначейскую повозку, было то, что Фасик приказала сделать после: близнецы и Гермей незамедлительно вернут повозку с золотом в столицу, заявив, что вырвали ее у настоящих воров, а великанша, Джехенит и Эминель останутся в тихом лесу. Девочка уже привыкла прятаться в повозке Скитальцев, каждый день и даже ночью на оживленных дорогах. Она была бледнее матери, потому что редко видела солнце. Джехенит сварила на костре овес и наполнила три миски. Эминель взяла свою, вскарабкалась в повозку, держась за нее одной рукой, и плотно задернула занавеску.

Взяв свою миску с очень большой ложкой, Фасик повернулась к Джехенит.

– По твоему лицу видно, что тебя мучают вопросы. Давай. Задай один.

Чувствуя себя глупой, Джехенит спросила:

– Зачем понадобилось красть повозку, которую тут же вернули обратно?