Скорпика

– Теперь я знаю свою истинную природу. Я сын скорпиканки. Я пришел, чтобы назвать себя воином.

Тамура посмотрела на него. Возможно, его слова были правдой. В любом случае не важно. Кхара бы мягко отвергла его: устроила аудиенцию, напутствовала добрым словом, подарила корзину мелких зеленых яблок, которые замечательно растут в Скорпике, а потом отправила бы его обратно через ворота Бастиона, туда, где ему самое место в этом мире. Тамура не намерена цепляться за старую бесполезную церемонию.

Она отвернулась от него и посмотрела на приближающихся воительниц, которые с любопытством образовывали свободный круг возле происходящего. В течение года она чувствовала себя неуверенно, словно ее превзошли. Но сомнения отпали, когда королева встала перед незваным гостем. Это был Вызов, который она могла принять без смущения, без сомнений. Ее охватило чувство облегчения. Тамура точно знала, что делать: дать этому мужчине то, что он заслуживает.

– Возможно, ты слышал, – сказала она, – что мы добры к мужчинам, которые приходят к нам с требованиями.

– Я не требую, – ответил он.

– Что же тогда хочешь?

– Чтобы меня признали воином. Чтобы сражаться рядом с вами.

– Это на самом деле требование, – сказала Тамура. – Дерзкое.

– Кто бы не хотел сражаться рядом с вами? – спросил гость, его голос был полон пыла, восхищения. – Все королевства знают, что среди вас самые сильные и лучшие воительницы. Если бы мне не сказали, что я удостоился чести принадлежать к роду скорпиканок, то все равно бы это знал. Я всегда жаждал сражаться. Всю свою жизнь чувствовал в своих жилах яростную кровь воина.

– Здесь ты ошибаешься, – произнесла Тамура. – Сила воина не связана с яростью. Если ты дерешься из-за злости, то ты ничем не отличаешься от щенка. Так почему же ты хочешь сражаться?

– Я верю, что это мое призвание.

– Тогда сразись со мной, – сказала королева.

В его глазах впервые появился блеск тревоги. Встревоженный взгляд метался от лица Тамуры к лицам других воительниц, но не находил там успокоения.

– Я пришел не за этим.

– Мы все слышали. Не так ли, воительницы? Ты призван сражаться.

– Сражаться, – сказал он неуверенно, – в вашей армии. Не сражаться против вас. Я не выиграю.

– Верно, – промолвила Тамура. – Но таков твой выбор.

– Выбор? – спросил он, пытаясь отойти, но по обе стороны его крепко схватили женщины. Она видела, что он напрягается все сильнее и сильнее. Воительницы держали его крепко, чтобы удержать на месте, и ему не грозила возможность вырваться. Хотеть сражаться – не то же самое, что быть обученным бою. Возможно, у него была природная сила, но ее не питали, не испытывали, не растили всю жизнь, как это делали его пленительницы.

– Ты сам решил прийти сюда. Нельзя случайно споткнуться и упасть через ворота Бастиона и попасть в Скорпику.

– Но приходили и другие мужчины, – выпалил он. – Я слышал о них. Мужчины, которые хотели того же, что и я. Они представлялись сыновьями Скорпики и просили сражаться рядом со своими родственницами.

– Родственницы, – усмехнулась Тамура, и окружающие ее воительницы рассмеялись. – Мы не имеем к тебе никакого отношения. Наши имена даже не должны срываться с твоего языка.

– Я знаю, что мой отец был мужчиной, но и ваш тоже! У всех вас были отцы! У всех вас!

– У воительниц нет отцов, – сказала она. В ее крови запела сила; ей казалось, что все правильно. Ничто так не ощущалось в ней уже целую вечность.

– Как ты докажешь, кто тебя воспитал? Неужели ты родился между бедер мужчины, а не женщины? Было ли драгоценное семя, из которого ты вырос, полито женским дождем?

Другие женщины рассмеялись. Тамура кивнула им, наслаждаясь их признательностью, но не смягчила свои насмешки улыбкой.

– Ты какое-то необычное животное? – продолжала она. – Какая-то ценность?

– Нет… – сказал он, все еще корчась и все еще удерживаемый с обеих сторон крепким, как железо, захватом. Его попытки вырваться становились все более дикими, но безуспешными. Тамура видела, что он уже начал уставать.

– Тогда кому известно, кто твой отец, и кого волнует, кем была твоя мать? Ты не принадлежишь нам.

– Простите меня, – сказал он, наконец, опустив взгляд, его руки ослабли в хватке воительниц. – Теперь я понимаю, что мне не следовало приходить.

Восхитительная тишина стояла долго, пока собравшиеся вокруг воительницы не начали нервно поглядывать то на нее, то друг на друга. Она смотрела только на незваного гостя, и никуда больше. Тамура провела кончиком языка по внутренней стороне верхней губы.

И тогда королева произнесла:

– Но ты пришел.

– Я вернусь туда, откуда пришел, – сказал он, и его голос оборвался, когда он понял, что она говорит. – И больше не буду беспокоить вас.