Скорпика

Она подошла к нему, остановившись по пути, чтобы взять у оружейницы щит – обычный деревянный круг с железным умбоном в центре для защиты от ударов. Помощница оружейницы, Марбера, отступила, словно испугавшись, но сама оружейница, Голхаби, встретила взгляд Тамуры с мрачной улыбкой и крепко вложила щит в руки королевы. Мужчина был выше на целую голову, но в ее взгляде было превосходство, даже когда она откинула голову назад, чтобы посмотреть вверх. В ее глазах была ярость, в его – страх.

– Ты хотел сражаться, – сказала Тамура, бросив щит на землю. Он приземлился у его ног. – Значит, будешь сражаться.

Тогда королева выхватила меч и кивнула женщинам с обеих сторон, чтобы они отпустили его. Воительницы бросили его руки так неожиданно, что он на мгновение попятился, прежде чем пришел в себя. Он выпрямился, но шатался. Глаза у него были как у загнанного в ловушку животного.

Мужчина попытался отступить, но оказалось, что выстроившиеся позади него бойцы не сдвинулись с места, когда он приблизился. Он метнулся влево, затем вправо. Кольцо воительниц сомкнулось вокруг него. Центр круга был открыт, но его стены не сдвинулись с места. У него не было возможности сбежать.

– Я отказываюсь! – закричал он, повернувшись лицом к кругу, а затем обратно к Тамуре: – Я знаю, что вы победите меня. Не буду доставать меч.

– Тогда умри без меча, – сказала она, делая один беспечный шаг, затем другой, сокращая пространство между ними. – Твой выбор.

– Подождите, – сказал гость и выставил обе руки.

Королева медленно остановилась, склонив голову, но глаза ее горели, как и прежде, а острие меча оставалось высоко поднятым. Никто в круге не сомневался в исходе.

Он наклонился, чтобы поднять щит, крепко сжав рукоять. По тому, как он поморщился, стало понятно, что щит не подходит, его пальцы слишком широки, чтобы удобно разместиться, а огромные костяшки пальцев задевали металл, когда он сжимал кулак.

– Могу ли я выбрать другое оружие? Другое время?

– Нет. Это привилегии воительниц.

Его голос звучал приглушенно, но она восхитилась тем, что он вообще заговорил, зная, какая участь теперь его ожидает.

– Значит, остается лишь сражаться и умереть?

– Ты хотел сражаться, – сказала Тамура. – Вынимай меч или нет, но время пришло. Сейчас.

Тогда он дрожащей рукой выхватил меч, но с таким же успехом он мог бы оставить его в ножнах – все равно пользы от него не будет.

Ее первый удар пришелся прямо в рукоять его меча, и хотя мужчина поднял щит, пытаясь блокировать ее удар, она все равно была слишком быстра для него.

От удара меч выпал из его руки, словно его пальцы были лишены нервов, как у мертвеца. Когда он повернулся, чтобы проследить за падающим клинком, Тамура свободной рукой вырвала щит из его хватки. Неподготовленный, не владеющий собой, он отпустил его. Щит и меч покатились по земле в противоположных направлениях, каждый из них скользнул по пыли и упал к ногам разных зрителей.

Лишившись меча и щита менее чем за минуту, мужчина остался без защиты. Тамура уже была готов нанести второй удар, но замерла в ожидании.

Что оставалось делать? Он даже не поднял руки и не сжал раскрытые ладони в кулаки. Его тело, казалось, ослабло даже в положении стоя, и после долгой заминки он закрыл глаза.

Тамура с отвращением опустила меч.

– Даже не драка, – сказала она. – Даже не ее подобие.

Он не открыл глаза и поэтому не видел, как она сделала выпад в его сторону, подняв руки, но не ударила. Когда ее нога попала ему под колено, он удивленно открыл глаза, но было уже поздно: ее руки уже сомкнулись вокруг его горла, и он начал падать.

Тамура оседлала его заваливающееся тело, прижавшись к нему на мгновение, за которое его высокая фигура рухнула и ударилась о землю. Когда он упал на спину, ее руки уже сжимали его горло, а большие пальцы давили на трахею.

Она сдвинулась в сторону, чтобы встать коленями на его плечи, расположившись на его верхней части торса. Как бы сильно он ни брыкался и ни дергался, он не мог освободиться. Его лицо приобрело уродливый пунцовый оттенок. Кровь заливала открытые глаза, он беззвучно боролся, не в силах набрать воздуха даже для крика.

Спустя долгую, страшную минуту, когда его конечности ослабли, а тело под Тамурой обмякло, мужчина, которого звали Баликон, неподвижно распростерся на земле.

Только тогда Тамура поднялась на ноги, достала свой меч и одним ударом вогнала его в тело. Плоть не сопротивлялась.

– Скорпион пьет кровь побежденных, – сказала она. – Бой окончен.

Тамура уперлась ногой в его живот, чтобы вытащить меч, и убрала его в ножны, не вытирая. Она сделает это позже, но сейчас желала, чтобы эта история распространилась. Тамура хотела, чтобы каждый, воин или кто-либо другой, кто посмотрит на нее, знал, что кровь, запятнавшая ножны ее меча, принадлежала мужчине, который не знал своего места. Она убивала голыми руками, потому что могла и хотела; кровь была для зрелища. Но зрелище закрепило бы этот момент в их памяти так, как не смогли бы никакие слова.