Скорпика

И вот состав Скитальцев слегка изменился, принимая еще одного человека. Эта группа людей, нашедших друг друга по воле Одной Святой, Вельи, Бога Разбойников или никого из них, продолжала жить так, словно происходящее было естественным порядком вещей. Как будто семья может так легко состоять из стареющего вора, который когда-то был магом, бдительной девочки, привыкшей прятаться, пары странных, веселых, хорошо вооруженных близнецов, благодарной таинственной женщины, великанши со страшным шрамом и чутким сердцем, и фехтовальщицы, которую великанша с радостью взяла под свое покровительство.

22 Хаос

С 509 по 511 год Всея Матери

Во всех Пяти Королевствах

Сессадон

За те два года, что она исследовала Пять Королевств, Сессадон узнала много нового. Некоторые подробности касались королевств и их жителей, некоторые – ее самой. Последнее, конечно, показалось ей наиболее интересным.

Она намеревалась испытать пределы своей силы, но во многих случаях обнаруживала, что ее интерес и внимание иссякают раньше, чем сила. Она не стала задерживаться в Бастионе: люди постоянно спрашивали, откуда она, чему она обучена, и попытки отбить их интерес отнимали у нее слишком много времени, ничего не давая взамен. Поэтому колдунья на время ослепила стражников и писарей у южных ворот и пробралась в Паксим, где люди были куда более приветливы к чужакам, а если не приветливы, то, по крайней мере, вполне равнодушны.

В одном из сельских поселений, достаточно далеко от больших городов, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, она поставила перед собой задачу опустошить каждый из шести домов с помощью различных видов магии. С первым домом все было просто: с помощью магии разума Сессадон мягко подтолкнула семью к поиску лучшей судьбы в другом месте. Для второго дома использовала магию тела, заставляя конечности каждого жителя приходить в движение. Это было менее успешно, поскольку их протесты стали привлекать внимание, и тогда ей пришлось использовать дополнительную магию, чтобы заставить их замолчать, а это было гораздо более утомительно. Магия земли сотрясала фундамент третьего дома, пока жители не выбежали с криками; магия воздуха свистела злобным ветром в четвертом доме, что имело аналогичный эффект. Когда она поняла, что для пятого дома нужно использовать магию воды, то пожалела, что не выбрала поселение на побережье. Но в доме был только один житель, и она смогла нагреть воду в его крови достаточно горячо, чтобы он убежал, не причинив ему никакого вреда, или, по крайней мере, минимальную неприятность. Магия огня оказалась совсем не сложной, но Сессадон заставила себя выполнить поставленную задачу, хотя ей было почти скучно. Она добыла искру и бросила ее в кувшин с растительным маслом. Взрыв получился гораздо сильнее, чем она ожидала, и никто не успел выбраться из дома до того, как он сгорел. Так что колдунья все равно потерпела неудачу, по крайней мере, при самом строгом толковании поставленной ею задачи, и покинула заброшенное поселение в подавленном состоянии.

Сессадон также пыталась получить то, что хотела, без магии. Кварцевое сердце означало, что она никогда не будет зависеть от песка для подпитки своей силы, и она накопила достаточно жизненных сил, чтобы подпитывать большинство заклинаний, даже если поблизости не будет живых существ, но она хотела быть готовой ко всему. Возможно, другая колдунья попытается заблокировать ее магию. Или, если она хочет остаться незамеченной для колдунов, которые могут почувствовать использование чар, было бы полезно иметь больше стрел в колчане. Самым успешным ее приемом было убедить поклоняющихся какому-либо богу в том, что она и есть этот самый замаскированный бог, и что они будут вознаграждены за свою верность, если только выполнят определенное задание. Сессадон никогда не понимала людей, которые не признавали Велью как истинную силу; разве они не видели, насколько хаотичен мир? Но люди верили в то, во что хотели верить.

Нигде больше этот принцип не был так верен, как в Сестии, которую она исследовала с удивлением и недоумением. В свое время Сессадон никогда не думала о верующих в Сестию, и теперь, когда у нее появился свой народ, колдунья не испытывала к ней большей любви.