Скованные души(ЛП)

- Вы сказали, что он мог бы научить меня чему-то, чему вы не смогли бы.

- Чему-то очень важному для тебя, чего ты не знал и чего я не мог объяснить. Чему-то такому, что можно постичь только на собственном опыте. Скажи мне, Гарри, ты понял, что это было?

- Не совсем, - растерянно покачал головой Гарри.

Дамблдор улыбнулся: «Позволь мне дать тебе подсказку. Это не имеет ничего общего с уроками как таковыми, но оно – их результат.»

Гарри нахмурился, окончательно запутавшись.

- Прощение, Гарри. Сострадание. Это то, чему никто не мог бы научить тебя лучше, чем профессор Снейп. После смерти Сириуса твоя неприязнь и, осмелюсь сказать, твоя ненависть к профессору Снейпу была очевидной. Но я был убежден, что есть способ положить конец этой ненависти, и, когда профессор Снейп сказал мне, что произошло между вами в моем кабинете в конце учебного года, я понял, что не ошибся.

Я никогда не гордился тобой так, как в тот день. Легко простить ошибку другу – когда мы любим людей, мы видим лучшее в них. Гораздо сложнее простить того, кто нам не нравится, кто виноват перед нами. Немногие люди могли бы найти в себе великодушие и сострадание простить, как ты - это было далеко за рамками того, как поступили бы другие на твоем месте.

- Профессор Снейп не верит, что я правда это сделал, - сказал Гарри. - Он до сих пор думает, что я виню его. Он сам мне это сказал.

- В этом нет ничего удивительного.

- Почему?

- Гарри, у тебя великодушное сердце, и когда ты прощаешь, ты делаешь это от всей души. Ты в этом очень похож на свою мать. Она также обладала огромной способностью к состраданию и видела в людях только лучшее. Лили простила бы Северуса сразу же, как ты.

Но ты должен понимать, что не каждый на это способен. Джеймс, боюсь, никогда не простил бы Северуса. Злопамятство было его главным недостатком. Северус сам нелегко прощает, как других, так и себя самого, и ему непросто принять твою руку – возможно, труднее, чем тебе протянуть её. Он уже пятнадцать лет живет с чувством вины и смирился с этим. Ты простил его за то, что, по его мнению, было непростительным поступком. Следовательно, он не может принять твое прощение, потому что не верит, что он его заслуживает. Он не может простить себя.

- И что я должен делать дальше?

- Ничего сверх того, что ты уже делаешь. Ты можешь протянуть руку дружбы, однако ты не можешь заставить другого принять её. Но ты не должен сдаваться и отказываться от дальнейших попыток. Я уже говорил, что твоя величайшая сила - любовь, и ты сам пришел к выводу, что это сила, которая может победить Волдеморта. Ты никогда не должен недооценивать её значение.

Ты спросил меня, осудил бы я кого-то за преступления против слуг Волдеморта, но я не могу дать тебе ответ, Гарри. Как и на уроках профессора Снейпа, ответ, который ты ищешь, невозможно выразить словами, он лежит здесь. - Дамблдор положил руку на сердце. - Мы обязаны наказывать тяжкие преступления? Конечно! Но у нас также есть обязательства по отношению к семье и друзьям, к тем, кто доверяет и полагается на нас, к тем, от кого мы сами зависим. У нас есть обязательства даже перед нашими врагами, и порой они противоречат друг другу. Пожалуй, самое важное сейчас - борьба с Волдемортом. Мы находимся в состоянии войны, от исхода которой зависит само существование нашего мира, и умышленно подрывать наши шансы на успех было бы немыслимо. Если твой гипотетический убийца имеет решающее значение для победы, что тогда?

Не существует простого ответа на этот вопрос. Это твое сострадание и врожденное чувство добра и зла, Гарри, твоя совесть, иными словами - они должны направлять тебя в этом нелегком выборе, и я не могу знать все обязательства, которые могут повлиять на твое решение. Прежде всего, доверяй своему инстинкту. Он не обманет. Делай то, во что ты веришь, что бы ни говорили окружающие.

Дамблдор улыбнулся, и его глаза озорно сверкнули еще раз: «Гипотетически, конечно.» Он допил свой чай, поднялся и сжал плечо юноши: «Увидимся в школе через две недели, Гарри. Ну а пока, если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, шли мне сову.»

Дамблдор ушел, и Гарри снова в задумчивости сел на диван. Его чай совсем остыл, когда в дверь постучали. Гарри поднял глаза и увидел Моуди. Старый мракоборец вошел и закрыл дверь.

- Ну, Поттер? Ты получил улики?

- Нет. Я не попал туда.

Лицо Моуди вытянулось: «В чем дело, Поттер?»

- Ремус помешал. Он бродил по дому и чуть не поймал меня.

Старый аврор крякнул с досады.

- Послушайте, мне очень жаль, - сказал Гарри с неподдельным сожалением.

Моуди успокаивающе махнул рукой:

- Это не твоя вина, Поттер. Такие вещи случаются. Если бы каждая неудача сбивала меня с толку, я бы не засадил в Азкабан даже половины Пожирателей, которые числятся за мной. – Он криво улыбнулся. - Не волнуйся. Я возьму Снейпа с поличным.

Гарри кивнул и сумел улыбнуться в ответ. Это было не так трудно, как он думал. Наверное, он наконец выучился врать, или, может быть, вранье давалось ему легче, когда он не чувствовал себя виноватым.