Сковородка судного дня

– Разумеется. Буквально перед этим панна огрела меня по голове сковородкой, вернув всю память и большую часть отколотых Броком сил. Я сам нацепил на себя браслет. Мармадель думала, что управляет мною, я делал вид, что влюблен. Нет, я делал вид, что влюблен по принуждению, и развлекался, водя за нос Караколя. К слову, учитель, великий Мармадюк наслаждался жизнью ничуть не меньше, чем беспамятный Марек. Но потом все кончилось…

– Когда в город явилась фата Флоризея?

– Когда я понял, кем раньше была панна Моравянка, до того, как я разрушил плетение ее судьбы и лишил настоящих родителей.

Этельбор обнял ученика за плечи:

– Я знаю, мальчик. Мы не можем исправить прошлое, поэтому…

– Поэтому я собираюсь теперь достойно принять наказание за все допущенные ошибки. Мармадель будет счастлива, Болтун присмотрит за ней, я велел ему потихоньку изменить чувства девушки, избавить ее от наколдованной влюбленности. Он подтолкнет Адель к разгадке тайны ее рождения, и графиня займет полагающееся ей по праву место, встретит достойного мужчину…

Звезды над головами чародеев вспыхнули, слились в ярчайшее бескрайнее облако.

– Мне пора, учитель. Передайте поклоны и благодарности старине Броку и моей фате, дарующей имена, Леонидии. Расскажите, что Мармадюк все-таки встретил свою Мармадель и…

Голос ученика истаял, растворился в пылающем небосводе, Этельбор еще некоторое время просидел на перильцах балюстрады молча, выбросил огрызок яблока, вздохнул: «Мальчишка!»

И когда небо опять потемнело и украсилось звездами, под ним уже ничего не было: ни великого мага Этельбора, ни перил, ни балюстрады, даже река Забвения исчезла нести свои воды в другом времени-пространстве, что с волшебными реками случается сплошь и рядом.

Зима в этом году выдалась суровая, я такой не припомню даже. Все предгорья священного Авалона засыпало снегом, а быстрые реки сковало льдом. Болтун не уставал ругать легкомыслие старых дев, которым на месте не сидится, хотя бы до весны, хотя бы до первых оттепелей.

– Ничего с твоим Мармадюком еще за пару месяцев не случилось бы. Что магам время?

Примерно то же пытался донести до меня пан Килер, когда Моравянка решила покинуть вольный Лимбург в разгар самой свирепой зимней метели.

– Обожди, Адель, – увещевал фахан. – Мои прошения, поданные в вышнюю канцелярию, вот-вот достигнут цели, тебя пригласят, наказание лорду Мармадюку будет пересмотрено.

Но разве меня уговоришь, когда я точно знаю, как и когда именно нужно поступать? Караколь сдался. Мы с ним долетели до самой грани человеческого мира, и теперь я брела, увязая в сугробах, по территории, принадлежащей существам волшебным.

Высокие сапоги с набитыми на подошвы гвоздями, меховая шуба, шапка, рукавицы, под одеждой с десяток крошечных грелочек, изготовленных ловкими руками Яськи. Удобные вещицы, полезные. Болтун не мерз вообще, но это не мешало ему постоянно жаловаться на холод и неудобства путешествия.

– Первым делом, – грозился он, – я попрошу Мармадюка тебя от меня освободить, то есть наоборот, меня от тебя. Ты, Моравянка, просто проклятие какое-то, а не покорная раба. Почему ты меня не слушаешься? А?

На обед и ужин у меня было вяленое мясо, вместо запивки я жевала снег, спала, закутавшись в свою шубу, где сморит сон. А чего? Если в сугробе что-то вроде норы боками примять, так и не замерзнешь. Медведи же не мерзнут. Не проснуться нисколько не боялась, с таким-то громогласным будильником.

– Севернее сегодня возьмем, – решил Болтун, когда очередным утром, условным утром, потому что время в волшебных пределах определять не получалось, я выбралась из своей норы. – Чую, уже близко.

Я умылась снегом, прикинула направление и пошла, забросив на спину сумку с пожитками. Ручка сковородки, торчащая из нее, разбрасывала сотни солнечных зайчиков. Или лунных? Высокий лазоревый небосвод украшали сразу три светила и россыпи ярких звезд одновременно.

Артефакт чуял хозяина. Именно это заставило меня отправиться в путешествие. О том, как именно наказали Мармадюка и где он это наказание отбывает, не знал никто. Но однажды Болтун сказал: «Чую! Не в этих пределах, где-то в горах», и я немедленно собралась в дорогу, не успела даже багаж с прошлого своего путешествия разобрать. Ничего, в трактире сейчас и без меня есть кому этим заняться.

Примерно около полудня, по ощущениям, дорога закончилась. Я стояла на скалистом уступе, языком нависающем над пропастью.

– Что теперь? – спросила я Болтуна. – Прыгать?

– Если желаешь на следующий уровень перерождений, тогда вперед, – хмыкнул браслет. – Рукав закатай, осмотреться надо.

Толстый мех закатываться не желал, я скинула под ноги рукавицы, сумку, шубу и воздела руки, как будто вознося молитву богам.

– В принципе, – протянул мой спутник, – вход должен именно в этой пропасти находиться. Очень похоже. Погоди скакать! Маги от таких скакунов там непременно защит понаставили. Ждем, пусть к нам пошлют кого-нибудь навстречу. Эх, вот раньше-то как хорошо было, врата в пустыне, подходишь, стучишься… Ау! – истошно прокричал он. – Есть кто-нибудь? Тук-тук-тук!