Скриба

Рыжий отпустил рукоятку скрамасакса. Приезжий говорил о судьях, которых Карл Великий регулярно посылал в разные земли для решения судебных дел самого высокого ранга. Последний раз они приезжали осенью, поэтому, возможно, монах и прав.

– А я-то тут при чем? Поговорите с хозяином.

– С хозяином мельницы?

– Мельницы, реки, этой таверны и половины города. Его зовут Коль. Вы найдете его на рынке, в лавке, где он торгует зерном.

– Эй, Ротхарт, ты что, решил померяться силой с монахом? – прервал их разговор человек, который принес монеты.

Алкуин подумал, что Ротхарт – имя рыжего, но оказалось, на языке германцев оно именно «рыжий» и означает.

– А ты, Гус, всё шутишь. Когда-нибудь я снесу тебе голову, поставлю вместо нее тыкву, и твоя жена будет только довольна, – ответил Ротхарт своему дружку. – Что же до вас, то, если не собираетесь больше идти за вином, освобождайте место одной из шлюшек, а то они заждались.

Алкуин поблагодарил его за внимание, сделал знак Терезе, они вышли из таверны и отправились на рыночную площадь.

– Куда мы теперь идем? – спросила девушка.

– Поговорить с хозяином мельницы.

– Мельницы, которая в аббатстве? – Тереза почти бежала за Алкуином, шедшим все быстрее.

– Нет. В Фульде три мельницы: две принадлежат епископату, хотя одна находится в аббатстве, а третья – некоему Колю, судя по всему, первому богачу графства.

– Я думала, вам нужны перья.

– Были нужны, пока я не познакомился с мельником.

– Разве вы его раньше не знали? Я слышала, вы не спрашивали, а утверждали, что он работает на мельнице. И зачем вам покупать зерно?

Алкуина вопрос, похоже, рассердил.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь его покупать? И я не был знаком с мельником. Я определил, чем он занимается, по муке, которая не только выпачкала его одежду, но и забилась под ногти.

– А что такого необыкновенного в этой мельнице?

– Если бы я знал, мы бы сейчас туда не направлялись, – ответил Алкуин, по-прежнему не замедляя шаг. – Просто я никогда не видел, чтобы мельник ел ржаной хлеб. Кстати, что ты записала на табличках?

Тереза остановилась и стала искать в мешке ту, которую использовала. Она собиралась прочитать написанное, но, увидев, что Алкуин не собирается ее ждать, побежала за ним и стала читать вслух на ходу.

– Толстяк был ранен в живот. Рыжий ждал, пока тот устанет, чтобы броситься на него. Выигрыш составил около двадцати динариев. Да, я это не записала, но толстяк, вероятно, ранен не очень тяжело, так как сам вышел из таверны, – с удовлетворением закончила она, ожидая похвалы.

– И на это ты потратила время? – Алкуин оглянулся, чтобы посмотреть на нее, и продолжил путь. – Я ведь просил записать все, что увидишь ты, а не то, что в состоянии увидеть и пересказать любой дурачок. Ты должна научиться обращать внимание на мелочи, на незначительные подробности, на события, которые проходят незамеченными и кажутся пустяковыми, а на самом деле дают наиболее интересные сведения.

– Я вас не понимаю.

– Ты обратила внимание на муку? А на его башмаки? Запомнила, какой рукой он нанес удар?

– Нет, – призналась Тереза, чувствуя себя глупой и никчемной.

– Начнем с рыжего. Он выглядел совершенно пьяным, но на самом деле только прикидывался и неспеша выбирал жертву, поскольку, когда делали ставки, ни разу не сбился со счета.

– Понятно.

– Он присмотрел сильного, но не очень ловкого противника, которого до этого прощупал его дружок Гус – без оружия, так, просто руками помахали. Кстати, Ротхарт не начал поединок, пока Гус не сообщил, что ставки повысились.

– Этот Гус показался мне странным, но я не обратила на него внимания.

– Что касается суммы, которую ты записала, то двадцать динариев – это много…

– Можно купить целую свинью, – сказала Тереза, вспомнив свои разговоры с Хельгой Чернушкой.

– …но не очень, если нужно всех угостить и заплатить двум проституткам, которые так долго ждали. Тем не менее башмаки у него из тонкой кожи, несомненно, сделанные на заказ, золотая цепь и кольцо с камнем. Слишком дорогие вещи для мельника, ставящего на кон собственную жизнь.

– Возможно, он занимается этим каждый день.

– Если бы это было так и он каждый день выигрывал, об этом все знали бы, и не нашлось бы ни противников, готовых погибнуть, ни игроков, готовых выбросить деньги на ветер. Если же он выигрывает не всегда, его уже должны были убить. Нет, наверняка существует какое-то другое объяснение тому, что он носит дорогую обувь и вместо пшеничного ест ржаной хлеб.

– Но в таком случае…

– В таком случае нам известно, что он работает на мельнице, что он левша, ловок в обращении с ножом, хитер и с деньгами.

– А почему левша? Вы заметили, какой рукой он нанес толстяку удар?

– Мне и не нужно было это замечать. Кувшин он держал левой рукой, выигрыш подсчитывал левой, и меня хотел ударить тоже левой.

– Но какое все это имеет значение?

– Может быть, и никакого, а может быть, имеет отношение к болезни, поразившей город.

*****