Скриба

– Это не совсем так. К тому же это утверждаю не я, а сам святой Августин, который в своих текстах задается вопросом, чем же являются звезды, если не орудием Господа, Его творением, зеркалом Его намерений. Творец вложил в нас душу не для того, чтобы мы стали рабами своей судьбы. Он наделил нас свободной волей, отличив тем самым от четвероногих, от диких зверей, населяющих наш мир. И эта воля подсказывает тебе, что ты должна быть настойчивой в своих стремлениях, что ты лучше послужишь Господу, если будешь заниматься чтением и письмом, а не сшивать листы и обрабатывать кожи, растрачивая на это жизнь.

– Отец всегда говорил мне то же самое. Конечно, другими словами, но примерно то же… А вы могли бы учить меня? – вдруг спросила Тереза.

– Учить? Чему?

– Но вы ведь сказали, что вы учитель. Тому же, чему вы учите своих учеников.

Сначала Алкуин засомневался, но потом мысль ему понравилась. В конце концов решили, что после работы пару часов будут изучать trivium и quadrivium, так как читать и писать Тереза умела прекрасно. Покончив с основными науками, перейдут к изучению священных текстов. Неожиданно Алкуин поднялся, словно вспомнил что-то.

– Не хочешь ли немного прогуляться? – предложил он.

– А переписывать?

– Возьми с собой пару дощечек, мы найдем им применение.

13

Однако ушли они не сразу – Алкуин попросил Терезу немного подождать, пока он поговорит с епископом.

В епископских покоях его встретил личный секретарь Лотария – сгорбленный старик, которому, казалось, даже сутана была тяжела и причиняла боль костям и суставам. Узнав, что привело сюда Алкуина, он кряхтя поднялся и уполз за красные занавеси, но вскоре вернулся.

– Его преосвященство примет вас вечером. Он занят с посланником, прибывшим из Аквисгранума. – Но мне необходимо его видеть.

– Повторяю: он занят. Кроме того, сейчас неподходящий момент. Похоже, казнь придется отложить, и он находится в раздраженном состоянии.

– Отложить? Но почему?

– Карл Великий скоро прибудет в Фульду с посланной из Рима миссией, и с нашей стороны было бы неуважением лишить его удовольствия присутствовать на этом спектакле.

– Прекрасно! – Алкуин не скрывал своего удовлетворения услышанным. – Кстати, вчера я сломал перо и хотел бы заменить его. Не подскажете ли, где можно найти гусиные перья?

– Гусиные перья? Не представляю. Эти дела находятся в ведении главы канцелярии, однако в данный момент он на площади, следит за последними приготовлениями к казни. Но если вы пойдете в «Кошачью таверну», там кто-нибудь подскажет, где их взять. В окрестностях многие разводят кур и уток.

Кур и уток! Эти птицы годятся только на кухне. Неужели никто тут не знает, что для письма нужны именно гусиные перья? Кстати, он уже не раз слышал о «Кошачьей таверне». Видимо, это очень известное место, если сам епископ расхваливал ему медовуху, которую там подают. Алкуин поблагодарил секретаря и вернулся к Терезе.

Как только они вышли из здания, начался слабый дождь, и Алкуин накинул капюшон. Спустившись по лестнице, они тут же смешались с толпой, которая с раннего утра бурлила на соборной площади. Тереза, шедшая чуть позади Алкуина, с любопытством рассматривала узкие улочки, где среди лотков с разнообразным товаром толклись нагруженные тюками люди, продавцы скота, торговцы, безнадежно пытающиеся найти себе место и гоняющие воришек, и просто зеваки. Алкуин купил дюжину орехов и сказал, что обжигает скорлупу, толчет ее, смешивает с маслом, и получаются превосходные чернила. Затем по улице, сплошь заставленной кузницами, они дошли до знаменитой таверны.

Аппетитный запах еды и слышный даже издали гвалт подсказали им, что они у цели. Таверна помещалась в большом нескладном доме из красноватого дерева с маленькими оконцами и занавешенной лоскутным одеялом дверью. Только они собрались войти, как одеяло откинулось и появилась женщина с оголенной грудью. От нее разило вином, ноги заплетались. Заметив Алкуина, она прикрылась одеждой, бессмысленно улыбнулась, пробормотала что-то вроде извинений и бросилась бежать вниз по улице, выкрикивая какие-то глупости. Алкуин перекрестился, велел Терезе накинуть капюшон и плотнее запахнуть плащ и решительно вошел в таверну.

Оказавшись внутри, Тереза вспыхнула от смущения, так как представшая ее глазам картина напоминала ад. Все – и мужчины, и женщины – до непристойности откровенно предавались похоти и чревоугодию под развеселые звуки свирели. В глубине, за двумя бочками, которые, вероятно, служили и прилавком, сидел игравший на свирели слепой, неприятно скаля беззубый рот. Опустив глаза, Алкуин направился к мужчине с густой бородой и замасленными руками, судя по всему, владельцу таверны. Тереза на некотором расстоянии следовала за ним.

– Что вам принести, отец? – спросил мужчина, подавая посетителям очередную порцию пива.

– Я от епископа. Меня прислал его секретарь.

– Сожалею, но медовуха закончилась. Приходите перед закрытием, тогда подвезут еще.