Скриба

– Люди ведь умирают сейчас. Зачем же думать, что может случиться завтра или через месяц, если это происходит сегодня? – настаивала Тереза.

– Все умершие равны в глазах Господа. Или ты думаешь, жизнь тех, кто погибает сегодня, дороже жизни тех, кто может погибнуть через несколько месяцев?

– Я знаю только, что аббатство переполнено больными, непонимающими, в чем их вина, – сказала Тереза, плача от бессильной ярости. – Да, они считают, что согрешили и Бог наказывает их.

– Ты еще слишком молода и кое-чего пока не в состоянии понять. Если хочешь помочь, возвращайся в скрипторий и продолжай копировать тексты из Hypotyposeis50, ты ведь еще не все сделала.

– Но, святой отец…

– Возвращайся в скрипторий.

– Но…

– Или ты хочешь вернуться в таверну?

Тереза прикусила язык и подумала, что, если бы не беременность Хельги Чернушки, она послала бы Алкуина с его текстами на конюшню нюхать навоз. Однако вслух она не произнесла ни слова и удалилась.

*****

Переписав несколько параграфов, Тереза нечаянно смяла пергамент. Почему бы не попросить о помощи? Если епископ ни в чем не замешан, почему не рассказать ему о происходящем? Он наверняка помог бы разобраться, поскольку знаком с подозреваемыми, знает о делах аббатства да и о мельнице наслышан. Нет, она совершенно не понимала Алкуина, но ей ничего не оставалось, кроме как следовать его решениям.

Тереза взяла новый пергамент и работала, пока перо не треснуло. Она отправилась за другим, но в сундуке, где Алкуин хранил принадлежности для письма, ни одного не оказалось, поэтому пришлось идти на кухню, где она застала расстроенную Фавилу. Девушка спросила насчет Хельги Чернушки, но женщина будто не слышала ее – она с остервенением расчесывала руки и ноги.

– Что с тобой? – спросила Тереза.

– Да все эта проклятая зараза, не иначе как твоя подруга принесла, – ответила Фавила, не переставая чесаться.

– Хельга? – Тереза в ужасе закрыла руками рот.

– Смотри не ходи к ней.

Фавила кивнула на соседнюю комнату и опустила руки в глиняный таз с холодной водой. Не слушая ее, Тереза ринулась туда и увидела распростертую на полу Хельгу Чернушку. Та дрожала, словно раненый олень, а ноги уже отливали фиолетовым.

– Пресвятой Боже! Хельга, что случилось?

Женщина не ответила, только всхлипывала.

– Вставай, нужно пойти в аббатство, там тебе помогут, – сказала Тереза и попыталась поднять подругу, но не смогла.

– Мне сказали, чтобы я не ходила, они не пустят проститутку.

– Кто тебе такое сказал?

– Твой друг монах, этот чертов Алкуин. Велел оставаться здесь, пока он не найдет, куда меня поместить.

Тереза вернулась на кухню и попросила помощи у Фавилы, но та отказалась, по-прежнему поливая руки водой. Тогда девушка схватила таз и швырнула его о стену, разбив на мелкие кусочки.

– Но Алкуин сказал…

– Мне все равно, что сказал Алкуин, я устала от него, – плача, произнесла Тереза, повернулась и вышла.

Направляясь к дворцовым постройкам, девушка на чем свет стоит проклинала британского монаха. Теперь она понимала, почему Хоос Ларссон предостерегал ее насчет этого бесчувственного человека, которого не интересует ничего, кроме его книг. Кстати, он и Хельге помог только после ее угрозы перестать работать на него. Но скоро все это кончится, и Лотарий узнает, что на самом деле представляет собой брат Алкуин.

Старик секретарь пытался удержать ее, но она отстранила его, с силой толкнула дверь и вошла в покои епископа.

Лотарий, стоя вполоборота к двери, опорожнял мочевой пузырь. Тереза отвернулась, но из комнаты не вышла. Когда характерный звук прекратился, она сосчитала до трех и взглянула на епископа, который тоже смотрел на нее, одновременно удивленно и возмущенно.

– Можно узнать, чему обязан таким вторжением?

– Простите, ваше преосвященство, но мне необходимо было вас видеть.

– Кто ты? Не та ли девушка, что повсюду сопровождает Алкуина? Сейчас же выйди отсюда!

– Ваше преосвященство, вы должны выслушать меня.

Секретарь хотел выпроводить Терезу, но та оттолкнула его.

– Я хочу поговорить с вами об этой заразе.

Услышав слово «зараза», Лотарий немного успокоился. Он поправил штаны, надел мантию и, скептически приподняв брови, спросил:

– О какой заразе ты говоришь?

– О той, что охватила город. Алкуин установил причину и знает, как остановить ее распространение.

– Причина болезни – наши грехи, а единственное средство – вот оно, – и епископ указал на распятие.

– Вы ошибаетесь. Причина – в пшенице.

– В пшенице? – Лотарий знаком велел секретарю удалиться. – Как это в пшенице?

– Согласно полиптихам, два года назад, во время эпидемии в Магдебурге, какая-то часть зараженной пшеницы была переправлена в Фульду. Недавно ее начали понемногу продавать на разных рынках, чтобы никто не мог связать распространение болезни с пшеницей, но в последние дни преступник совсем распоясался и рынков ему уже не хватает. В результате число больных и умерших непрерывно растет, и никто ничего не делает для предотвращения этого кошмара.

– То, что ты рассказываешь… Ты уверена?

– Мы нашли на мельнице Коля ядовитое вещество, из-за которого зерно становится отравленным.