Скриба

Монарх приподнял бровь. Сначала девушка показалась ему симпатичной, но теперь ее дерзость граничила с глупостью. Он размышлял, приказать ли ее выпороть или просто выгнать, однако что-то в ее взгляде остановило его.

– Ну что ж, давайте посмотрим, – сказал король, требуя тишины. Слышно было только, как кто-то продолжал жевать.

Тереза отважно взглянула Карлу Великому прямо в глаза и пересказала изумленной публике все подробности той охоты с Алтаром. Когда она закончила, в зале воцарилась гробовая тишина.

– Значит, ты убила его из арбалета? Должен признать, фантазируешь ты ловко, – сказал наконец Карл Великий.

Тереза поняла, что, если сейчас же не убедит короля, ее в лучшем случае прогонят отсюда пинками. Поэтому она взяла голову в руки и спросила:

– Если мой рассказ – выдумка, откуда я могу знать, что в ней?

– Внутри? – Карл Великий был заинтригован.

– Да, внутри головы. Там шкура бобра.

Не дожидаясь разрешения, она разорвала шов, бросила на стол какой-то клубок, а когда развернула его, это оказалась поврежденная шкура бобра. Карл Великий внимательно посмотрел на нее.

– Но если действительно ты его убила…

Тереза закусила губу и оглянулась посмотреть, куда стража положила оружие, а обнаружив, молча подошла и взяла арбалет. Один из караульных схватился за меч, но Карл Великий жестом остановил его. Девушка понимала, что другой возможности у нее не будет, и надеялась, что, благодаря занятиям с Алтаром, все-таки научилась управляться с арбалетом, хотя меткого выстрела у нее ни разу не получилось. Она уперла конец арбалета в пол, прижала его ногой и изо всех сил натянула тетиву. Осталось совсем чуть-чуть, чтобы закрепить ее, но тут тетива соскользнула. Собравшиеся вскрикнули, однако девушка не дала им времени одуматься и снова натянула ее, чувствуя, как волокна впиваются в кожу. Она думала о пожаре в мастерской, о своем отце Горгиасе, об Алтаре, Хельге Чернушке и Хоосе Ларссоне. Слишком много потерь для такой короткой жизни. Тереза сжала зубы, потянула еще сильнее, и вдруг тетива одним щелчком встала на место.

Девушка удовлетворенно улыбнулась, взяла стрелу и взглянула на короля, ожидая его разрешения, а получив, подняла оружие, тщательно прицелилась и нажала на спуск. Стрела просвистела через всю залу и вонзилась в пол как раз между сапог изящного господина. Удивленный шепот пробежал по всей трапезной. Карл Великий встал и подозвал Терезу.

– Весьма впечатляюще. Алкуин не зря говорил, что тебе можно верить. – И он взглянул на сидевшую справа девушку. – После завтрака приходи в мои покои, я с удовольствием познакомлю тебя со своей дочерью.

Тут встал Лотарий, попросил тишины, надел митру, поднял бокал и торжественно произнес:

– Полагаю, пришло время провозгласить тост.

Остальные тоже подняли бокалы.

– Всегда большая честь принимать здесь нашего обожаемого монарха Карла Великого, с которым, как известно, меня связывают узы крови и дружбы. Не менее почетно приветствовать прибывшую с ним римскую миссию во главе с его высокопреосвященством папским прелатом Флавием. В связи с этим считаю уместным объявить, что сегодня вечером, в знак уважения и верности земной власти, – он поклонился Карлу Великому, – а также безусловного подчинения божественной справедливости, – он отвесил поклон римской курии, – состоится публичная казнь некоего Борова. Этот человек, с рождения отмеченный грехом, вместо того чтобы найти прибежище в молитве, потакал своим преступным наклонностям, которые привели его к нарушению священной заповеди «не убий».

По окончании речи все присутствующие выпили, не чокаясь. Терезу это заинтересовало, и Фавила объяснила, что древняя германская традиция чокаться происходила из взаимного недоверия.

– В старые времена, если один король хотел заполучить земли другого, он женил своего сына на его дочери и приглашал отца невесты на пир, где предлагал ему отравленное вино. Гость чокался с хозяином в надежде, что вино из обоих бокалов выплеснется и перемешается, и тогда, если ему и суждено умереть, он умрет не в одиночестве. Поэтому здесь никто не чокается, выказывая доверие друг другу.

Тереза посмотрела в сторону Алкуина. Ей было стыдно, в глубине души она знала, что предала его. А тут он как раз извинился перед Лотарием и, подойдя к ней, привычно поздоровался.

– Не подозревал, что ты так искусна в приготовлении приправ. О чем еще ты умолчала?

Тереза застыла, понимая, что Алкуин читает ее мысли. Он отозвал ее, чтобы поговорить наедине.

– Мне кажется, сегодня не самый подходящий день для работы в скриптории, – поторопилась сказать Тереза, пока они шли по коридору. – Я имею в виду казнь.

Алкуин молча кивнул. Они миновали скрипторий, вошли в собор и направились в ризницу. Там Алкуин достал из ниши ключ и отпер решетку, за которой находилось сырое помещение с огромным распятием. Он сел на единственную скамью, предложил девушке последовать его примеру и подождал, пока та успокоится.

– Когда ты последний раз исповедовалась? – тихо спросил Алкуин. – Месяц назад? Два месяца? Давно, особенно если с тобой что-то случилось.