Скриба

Девушка уже собиралась отойти, но вдруг Алкуин поднялся и направился к толпе, среди которой, опустив голову, стояла какая-то женщина. Он коротко поговорил с ней и возвратился, а когда женщина подняла голову, Тереза узнала в ней Хельгу Чернушку. Двигалась она так легко, словно никогда и не болела.

Не успела девушка оправиться от удивления, как услышала приближающиеся голоса и, подбежав к решетке, увидела двух послушников, наводивших чистоту в трансепте. Тереза резко подалась назад и налетела на скамью, которая загрохотала на всю церковь. Послушники, встревоженные, направились к ризнице.

Девушка хотела спрятаться, но не нашла где. Тогда она схватила пурпурную сутану, закуталась в нее, легла на пол лицом вниз и накинула капюшон, поэтому подошедшие к решетке послушники решили, что перед ними – потерявший сознание священник. Еще более обеспокоенные, они стали звать его, но Тереза не шевелилась, и тогда произошло то, на что она и рассчитывала: один из послушников достал из ниши ключ и открыл дверь. Девушка подождала, пока он наклонится к ней, затем одним прыжком вскочила, оттолкнула его, проскользнула мимо другого и была такова, оставив послушников в недоумении, не дьявол ли наведался в их церковь.

Тереза без препятствий вышла наружу, так как, кроме двух послушников, все остальные служители были на площади, и довольно легко пробралась сквозь толпу благодаря своей необычной и яркой одежде, однако возле ограды, за которой находился эшафот, стражник остановил ее. Девушка испугалась. Если ее схватят в одежде священника, то непременно обвинят в ереси, поэтому она не раздумывая сбросила сутану, и несколько женщин сразу набросились на нее, яростно вырывая друг у друга. Тереза воспользовалась неразберихой и спряталась за каким-то крестьянином в два раза толще нее, а когда стражнику удалось разогнать спорщиц, девушки уже и след простыл.

Вскоре Тереза добралась до возвышения для избранных, но, к ее удивлению, оно оказалось пустым.

– Они вдруг все встали и ушли, – сообщил продавец сосисок, гордый своей осведомленностью.

Девушка купила у него полсосиски, и торговец рассказал, что Лотарий и высокий монах начали спорить, и если бы не король, неизвестно, чем дело бы кончилось.

– Монарх рассердился и велел им разбираться где-нибудь в другом месте, а потом встал и ушел, и все покорно, как овечки, побрели за ним.

– А куда они пошли?

– Наверное, в собор. Проклятье! Если они вскорости не вернутся, не знаю, смогу ли я продать эти чертовы сосиски, – проворчал торговец, повернулся и снова начал зазывать покупателей.

Взглянув на собор, Тереза опять увидела Хельгу Чернушку. На этот раз женщина тоже увидела ее, но сделала вид, что не замечает, опустила голову и быстро направилась ко входу во дворец. Тереза, подбежав, увидела лишь, что Хельга закрывает дверь на засов.

Вместо того чтобы подождать снаружи, девушка, повинуясь какому-то импульсу, влезла в окно и услышала удаляющиеся шаги Чернушки. Она решила, что догонит ее, если пройдет через хоры, а потому открыла дверь на балкон и увидела возле алтаря целую толпу церковнослужителей, которые что-то горячо обсуждали. Напротив стояли Лотарий и Алкуин, а слева от них – Коль, с кляпом во рту и следами пыток на теле.

Терезу это так удивило, что она забыла про Хельгу и, забившись в угол, стала прислушиваться. Алкуин явно защищал мельника, но Лотарий резко оборвал его.

– Хватит нести галиматью. С соизволения короля и святого престола и с благословения Господа. – Он сделал шаг вперед и оказался перед Алкуином. – Нам достоверно известно только то, что десятки людей по непонятной причине умерли и что ни врачи, ни наши молитвы не смогли спасти их. И самое примечательное в этой истории не то, что виновником болезни, коим сначала считали дьявола, на самом деле является отвратительное человеческое существо, – он указал пальцем на Коля, – а то, что этого мерзавца защищает ни много ни мало как Алкуин Йоркский, на которого возложена защита нашей церкви.

Шепот пробежал по храму. Епископ продолжил:

– Как я уже сообщал, сегодня утром наш посланник, ведающий всеми съестными припасами, обнаружил спрятанную во владениях Коля пшеницу, которая, видимо, и является источником заболевания. Он не мог дать никаких объяснений насчет этого зерна, пока телесные истязания не заставили раскаяться его заблудшую душу. Но теперь, когда мельник признался в своем гнусном преступлении, я спрашиваю себя, так ли уж он виноват? Коль – простой человек, привыкший к богатству, обученный лишь тому, чему можно научиться на поле, и потому жадный, ибо жадности сильнее всего подвержены те, кто духовно беден. Принимая во внимание все это, а также его регулярные щедрые пожертвования на нашу общину, которые он, несомненно, будет делать и впредь, его, возможно, даже освободят. Тут все более-менее понятно. Но почему Алкуин Йоркский, ученый и высокочтимый муж, пользуясь своим влиянием, знаниями и положением, выступает против разумных и очевидных фактов, мне непонятно.