Скрипач (СИ)

Внезапно перед внутренним взором вновь возникла комната, остекленевшие глаза, кровь, стекающая по щеке… Ганс Люсьен распахнул глаза и прекратил играть. Что-то как будто кольнуло сердце, заставив его сжаться с болью. Учащенное дыхание с хрипом вырывалось из груди.

«Её больше нет. И что будет дальше?» – прошептал голос внутри.

Резкое осознание того, что теперь он остался совершенно один, словно кнут, хлестнуло по сердцу. Мальчик внезапно понял, что кроме матери и скрипки в его жизни никого не было: ни друзей, с которыми можно бы было поиграть во дворе, ни отца, в последнее время все чаще коротавшего часы в компании бутылки вина. Страх неизвестности вновь охватил сердце, к чему прибавилась ещё и режущая боль израненных ног.

Уже совсем стемнело, но мальчик все ещё полулежа смотрел на медленно текущую реку, прижимая к груди единственное живое существо, способное понять то, что он чувствует – свою скрипку. Глаза его медленно смыкались. Усталость и боль, которые довелось перетерпеть ему сегодня, медленно затуманивали сознание. Ганс все медленнее хлопал длинными ресницами, обрамлявшими темно-карие, будто бы замершие, глаза, и через некоторое время веки его сомкнулись тревожным сном.

====== Глава 3. ======

Мальчик очнулся оттого, что услышал громкий раскат грома. Раскрыв глаза, Ганс увидел, что за сводами пещеры сверкают ярко-фиолетовые молнии, и льет косой дождь. Он огляделся по сторонам. Ноги его до половины ушли под воду и начали уже синеть от холода.

Мальчик попытался припомнить, что случилось с ним до этого, и память тут же услужливо подсказала ответ. Поежившись от страшных воспоминаний, мальчик привстал, решив, что ему следует идти домой. Стянув с себя изорванную местами рубашку, Ганс укутал в неё скрипку и вышел из своего укрытия. Дождь хлестал сплошной стеной, так, что нельзя было различить даже кончиков собственных пальцев на вытянутой руке.

Мальчик закрыл глаза и прислушался. Где-то позади слышался шум воды, ударяющейся о камни, а впереди слышался шелест голых ветвей деревьев. Не открывая глаз, Ганс двигался вперед, полностью отдавшись своему слуху. Река вела его вперед, к дому.

Через некоторое время Ганс услышал знакомый с детства громкий и резкий крик кучера. Кажется, отец собирался куда-то уезжать…

Экипаж сорвался с места и умчался прочь до того момента, как мальчик вошел в сад. Слегка покачиваясь на исхудавших ногах, он дошел до дома и толкнул входную дверь. Раздался знакомый скрип, мальчик вошел в дом. Оглянувшись в поисках людей, Ганс сделал несколько шагов вперед. Неожиданный визгливый оклик заставил мальчика вздрогнуть.

- Батюшки святы! Явился!

Затем послышался глухой стук. Ганс резко обернулся и увидел старушку-горничную, привалившуюся к стене и держащуюся за сердце.

- Батюшки святы, батюшки святы… – повторяла она, – четыре дни тому назад пропал же… Уж не чаяли найти…

Наконец, оправившись от неожиданного испуга, старушка бросилась к Гансу и сжала его в крепких объятиях. Мальчику на какой-то миг показалось, что он снова теряет сознание.

Он уже не понимал ничего, когда старушка еле как переодела его в сухую теплую одежду, накормила и уложила спать. В голове мелькали только её слова: «Четыре дни тому назад пропал же… Батюшки святы!..»

Проснувшись на следующее утро, Ганс Люсьен понял, что не в силах подняться с кровати. Все тело ныло и горело, а голова будто налилась свинцом. Горло то и дело сводили приступы резкого, но почти беззвучного кашля. Оставив попытки подняться, мальчик снова очутился в беспамятстве.

Это состояние казалось ему какой-то безумной, ужасной пыткой. Мальчик не давал себе отчета, где он находится, что с ним происходит, не знал, сколько прошло времени, не понимал, кто приходит к нему в комнату, практически перестал различать голоса.

Он только слышал в голове голос матери, звуки скрипки, звон стекла, крик отца… Все это молнией проносилось перед сознанием, а затем повторялось снова и снова, бесконечное количество раз… Он потерял счет минутам. Только обрывки фраз, звуков, мутные картинки перед внутренним взором и темнота…

«Это твоя душа. Каждый звук, каждая интонация, каждая пауза – все в ней идеально. Сохрани её такой, такой как есть. Сохрани её такой, такой как есть! Такой, как есть!»

Мальчик резко распахнул глаза, ослепленный солнечным светом, шумно вдохнул и прислушался. В доме было тихо. За окном не слышен был больше стук капель дождя и завывания ветра. Ганс приподнялся на локте. Во всем теле чувствовалась колющая боль. Крупная дрожь сводила руки и ноги. Вдруг до слуха мальчика отчетливо донесся голос:

- … осталось не больше недели. Затянувшаяся болезнь его полностью истощила. Если он и очнется, то разве для того, чтобы попрощаться и испустить дух…

Затем послышались тяжелые шаги и скрип входной двери. Мальчик откинул голову на подушку, прикрыл глаза ладонями и погрузился в свои мысли.

«Сколько же я спал? И о чем говорил тот человек?» – подумал Ганс.