Скрижали

— А я видел. Даже беседовал с ним! — смеясь глазами, ответил продавец. — Великий китайский философ. Автор учения о Дао–непроявленном, слыхали? Между прочим, веду группу начинающих йогов. Занятия три раза в неделю. Подключение к Космосу, общее оздоровление…

— Все ясно, — перебил его Борис. — Реклама — двигатель торговли. Знаете что, можете оставить на кого‑нибудь свой товар, пойти со мной что‑нибудь поесть?

— Кто бы отказался? — с готовностью ответил йог. Подстилка оказалась мешком, куда он сноровисто стал складывать бюстики. — Особенно хотелось бы коньячка, давно не пробовал!

Здесь же, на базаре, йог завёл Бориса на открытую терраску, увитую распускающимися розами, усадил за один из пластиковых столиков, побежал о чём‑то договариваться к дымящей кухне.

— Я плова хочу, плова! — крикнул вслед Борис.

Вскоре они уже сидели за накрытым столом. Чайханщик — вылитая копия бюстика философа Лао–дзы — принёс бутылку коньяка местного производства. К удивлению Бориса, йог плова себе не взял, закусывал коньяк только молодой редиской и кусочками солёного сыра.

— Можете называть Васька–йог, числюсь здесь городским придурком. Выгодно! В прежние времена сколько раз милиция и КГБ приставали. А что с меня взять? Воевал на флоте с дойч кригс марина, ранен, контужен. Имею справку, состою на учёте. Хрен зацепишь! Теперь вообще свобода, демократия. Продаю болванчиков из папье–маше, веду группу. Правда, на коньяк не хватает, зверские цены. Вы спрашивали об Артуре Крамере… Имею его книжку, видел на днях. Погибший человек.

— Почему?

— Жалко его. Причалил к своему Христу, остановится в развитии. Кто причаливает к одной из религий, теряет волю жить как хочется.

— А вы живёте, как вам хочется?

— Если бы! Говорю, на коньяк не хватает. — Васька–йог опрокинул очередную стопку. — Гляди, кто идёт! Иринка! Все‑таки какая женщина!

По базарным рядам с сумками в руках величественно шествовала немолодая дама, вся в бусах и браслетах.

«Ничего особенного, — подумал Борис, — что называется, «со следами былой красотыІ»… Он считал себя истинным ценителем женщин, ему легко давались победы, правда, только над теми из них, кого он презирал или просто не любил. А так хотелось полюбить! Узнать, что это такое. Сколько раз он сознательно обманывался. Так было с первой женой — регистраторшей в районной поликлинике, красота которой оказалась нарисована косметикой на хищной мордочке обыкновенной лимитчицы и которая, как только его посадили, сразу же подала на развод, хапнула двухкомнатную квартиру. В сущности, так получилось и с Линкой. Думал: приличная, интеллектуальная еврейская девушка, музейный работник. А что на поверку? Вечное нытье, задавлена своей национальностью, вообще слабый жизненный тонус, болезненна… Вырвалась, оказалась в своём Израиле. И оттуда тоже ноет: «Плохо нам. Плохо. Скорей приезжай!І»

Тем временем Васька–йог, выскочивший из‑за столика, уже вёл сюда Ирину Константиновну. Да не одну. Вместе с ней неторопливо шла тоже немолодая, совсем уж неприметная женщина.

— А что если заказать ещё бутылец? — спросил Васька–йог, суетливо поднося дополнительные стулья и усаживая дам.

Борис кивнул. Ему было всё равно. Он выпил, наелся плова и хотел спать. Казалось, всё, что он видит вокруг, он уже видел. Наконец сообразил: именно эту чайхану описал в своём романе Крамер. Да, вон там за рядами, где продавали кисти прошлогоднего винограда, виднелся и неказистый барак с вывеской «Комиссионный магазин».

Осоловелый Борис почти не участвовал в беседе. Собственно, разговаривали только йог с Ириной Константиновной. При этом она не без удовольствия попивала коньяк. Вторая женщина оказалась её санкт–петербургской знакомой, только вчера приехавшей сюда в командировку. Она не пригубила ни капли, отщипывала сморщенные виноградины от кисти, которую сама же вынула из своей сумки и выложила на тарелку.

— Вот, Вася, это и есть та самая Клавдия Федоровна — я вам столько о ней рассказывала! Какое счастье, приехала хоть на два дня, остановилась не в гостинице Академии наук, а у нас! Специально затащила после работы на рынок, чтоб вас познакомить. А вы тут предаетесь… Вижу, уже вторая бутылка.

— Иринка, не поднимай волну! Дай я тебе ещё подолью. Ради встречи. Ради знакомства. Вот Борис из Москвы при–ехал — ищет того самого Артура Крамера.

Клавдия Федоровна утопила лицо в ладони, потом подняла голову, спросила:

— Человек среднего роста? Очки? Седые виски?

— Точно! — пробудился Борис. — Вы его знаете?

— У этого человека какое‑то горе, беда. Нет, я не знаю никакого Артура Крамера. Ему нужно помочь. Не словами, а делом.

— Тоже йог, йогиня! — обрадовался Василий Степанович. — Во шурует третьим глазом!

Между тем Клавдия Федоровна продолжала мягким, певучим голосом: