Скрытая цивилизация. О сексе, культуре, чувствах и зависимостях животных в дикой природе

Современные фарерцы являются потомками викингов и по праву могут гордиться своей историей, потому что вот уже 1000 лет у них функционирует один из старейших парламентов в мире. На сегодняшний день Фарерские острова — развитое социальное государство, которое находится на одном уровне с такими процветающими странами, как Швейцария и Норвегия.

Последние 50 лет охота на гринд больше спорт, нежели охота ради выживания.[482] Но эта традиция считается важной для местных жителей, потому что она усиливает сплоченность общин. Охота стала своего рода народным праздником, где у команд друзей и родственников есть общая цель, которую легко достигнуть с современными лодками и сложной техникой.

Раньше приходилось стучать по дну лодки и сильно шуметь. А чтобы гнать животных вперед, в воду опускали веревки с привязанными к ним камнями. Сегодня же проще включить эхолот. Неприятный звук сам загонит животных в одну из 23 бухт, где разрешена охота. Успешную охоту празднуют все вместе, а мясо раздают бесплатно и справедливо. Поэтому для жителей Фарерских островов охота — культурное достояние, по их мнению, достойное защиты.

На YouTube[483] достаточно кровавых роликов, поэтому обойдемся лишь несколькими строками: после того как гринд загоняют на мелководье, несколько сотен мужчин, вооруженных металлическими крюками, бросаются на животных. Чтобы вытащить гринд на берег, крюки всаживают в их корпус или чувствительные дыхала. Наша трахея очень чувствительна, это знают все, кто хоть раз в жизни чем-то подавился. Поэтому вы легко можете себе представить, каково это — быть вытащенным за дыхательное отверстие. Правда, так будет меньше крови. Само убийство животного происходит с помощью специального копья, которым наносится огромный разрез в области затылка.

Для опытного охотника это дело нескольких секунд.

Но охота и связанные с ней стресс и страх смерти у гринд длятся гораздо дольше. Мой друг журналист-эколог Ханс Петер Рот говорит, что в это время детеныши лишаются родителей, родители — потомства, а многие самки рожают преждевременно из-за потрясения. Картину на берегу в это время он описывает следующими словами: «Дети и подростки от 4 до 14 лет скакали по трупам китов в грязной обуви. Ужасающее, гротескное, чуждое нам зрелище».

При этом рядом с массовыми убийствами гринд на Фарерах существует почти естественное животноводство. Основным источником мяса на островах считаются овцы, которые свободно повсюду разгуливают. Стоит честно себе признаться — по сравнению с этим наше промышленное животноводство и скотобойни, вероятно, представляются сущим адом.

Для всех, кто хоть в какой-то мере допускает, что гринды — сознательные, способные к состраданию и планированию индивиды, имеющие представление о пространстве и времени, кровавая культура охоты является омерзительным зверством. И на мой взгляд, это ключевой момент: пока вы не осознаете, что и с кем делаете, даже такая жестокость будет спокойно укладываться в нормы вашей этики и морали.

Глава VIII Эпилог

Я вырос на тюрингских колбасках, как и Лютер. В моем детстве не было кебаба или суши, зато колбаски можно было учуять в любой точке центра Эрфурта — ароматные грили стояли через каждые пару сотен метров. Те времена давно прошли, а тюрингские колбаски для меня все еще на вершине кулинарного олимпа.

Несколько лет назад я вернулся в родной Эрфурт после 20-летнего отсутствия. Я все еще каждый раз поражаюсь, когда прихожу в крупный тюрингский супермаркет. Мясной и колбасный прилавок может быть 20 метров в длину! При этом сырный прилавок обычно составляет скромные 2 метра. Несколько продавцов мясного отдела обслуживают покупателей в страшной суете, а пока продавец сыра соизволит выйти к своему прилавку, можно спокойно успеть сделать пару звонков. В Берлине все совсем иначе.