Скучная, скучная сказка

Тот, кто жарил яичницу на кухне, уже мыл посуду, а Артем все не решался вылезти из шкафа, чтобы как-то поговорить и объясниться. Он закрыл глаза и попытался успокоиться. Голос Марии становился все дальше, и перед глазами вставала заснеженная дорога, которая вела из города Питивье и люди на ней: мужчина и женщина, которые волокли за собой тачку из тех, что развозят по домам уголь. В тачке, завернутый во всякою тряпьё, сидел старик. До Артема доносился скрип колес, очень громкий в чистом морозном воздухе и голоса:

“ – Неужели старая Берта Фури ещё жива? – и говоривший закашлялся, видимо глотнув холодного воздуха. – Её именем пугали, когда я был ещё ребёнком.

– Жива, папаша Кошен, ещё как жива. – ответила Кривая Кларис. – Что ей ведьме станется? Нам бы только застать её, нам бы только её найти, нам бы только сторговаться с проклятой колдуньей, а уж за ней дело не станет. Она своё ведьмино дело крепко знает.”

Артем тряхнул головой, будто вынырнув из ледяной воды. Лицо покалывало и не хватало воздуха. В коридоре кто-то крутил ключом в замке, наверное, закрывая за собой дверь.

– Будь ты неладна! – Выругался Артем.

Он ругался так яростно и замысловато, что ему начинало казаться, будто ещё чуть-чуть и он задохнется. Но остановиться он не мог.

– Это ты! – вопил он мечась по квартире между туалетом ванной и холодильником. – Ты и есть ведьма!

В результате он не поел, не принял душ и не сделал ничего из того что собирался, а когда он это понял и остановился, он услышал, как Мария плачет. Сердце у Артема поднялось высоко – высоко и заколотилось с такой силой, что ему захотелось разорвать себе горло и достать его. Захотелось вынести его на свежий воздух, чтобы оно, надышавшись, перестало биться. Чтобы оно заснуло, как раскричавшийся младенец. Он выскочил на улицу, но добежав до Площади Восстания, все ещё слышал всхлипы и сбитое дыхание Марии.

Глава VIII

Весь день Мария не появлялась. Весь день Артем не вспоминал про старого Огюстена. Он был сегодня туристом, праздным зевакой, поглотителем сэндвичей и прочей мусорной еды. Денег, вырученных за сданные билеты, хватало, чтобы почувствовать себя частью социума, со всеми вытекающими отсюда приятностями. Купив в магазине большое пирожное со взбитыми сливками и кусочками настоящих фруктов, он шел по Невскому проспекту и таращился на барышень, дома и коней на Аничковым мосту. Он чувствовал себя так непривычно, так хорошо и легко ему было, что в какой-то момент он устыдился. Он поднял голову и почувствовал, что мир, и синее питерское небо закружились вокруг его головы. Артем вдруг заметил, что стоит на набережной лицом к Троицкому мосту. Там на мосту кто-то был. Женская фигура. Несмотря на то, до женщины было далеко, Артем знал, что та смотрит на него. Не просто смотрит, она говорит с ним. Её губы, он был в этом уверен, шевелились, а глаза смотрели именно на него. Неотрывно смотрели именно на него. А потом, уверенная, что Артем её не слышит, но непременно понимает, она кивнула и поднялась на ограждение и прыгнула.

– Мужчина, вам нехорошо? – спросил чей-то голос у Артема за спиной.

Этот кто-то волновался, он был готов помочь ему, вызвать скорую или дать таблетку, а Артем неотрывно смотрел на воду с ужасом ожидая, что над поверхностью покажется женская голова.

– Пап пойдем.

Артем обернулся и увидел, что к пожилому мужчине, который предлагал ему помощь, подошла девушка и тянет его прочь.

– Что ты, в самом деле? – она зло смотрела, то на отца, то на Артема. – Ты ещё бомжей у Московского вокзала собери.

И она потянула отца за собой. Тот, уходя, все оглядывался и хлопал себя по карманам. Наконец он нащупал что-то, вырвал рукав из цепких пальцев девушки и вернулся к Артему.

– Вы возьмите. – он протянул мятую бумажку, синеватой от холода рукой без перчатки. – Это не совсем лекарство, но помогает.

Вложив этот мятый бумажный комочек в Артемову ладонь, он слегка похлопал его по руке и не оглядываясь пошел к ожидавшей его дочери.

Что же происходит? Эта девушка на мосту, кто она? Мария? Нет, это была не она и даже не похожа. Девочка из сказки? Тоже – нет. Она совсем ребенок и потом она француженка девятнадцатого века. Ей нечего делать на Троицком мосту в веке двадцать первом, тем более ей не полагается с него прыгать. А этот старик?

Артем разжал руку и увидел в ней смятую упаковку валидола. На автомате он стал выдавливать из бумаги одну таблетку и заметил, что руки у него дрожали. Таблетку он достал, но она выпала и покатилась по асфальту. Катилась она, на удивление резво и так же резво упала в Неву.

Что же все-таки происходит!!!

– Ты сходишь с ума. – спокойно сказала Мария.

Она стояла, глядя на реку и ветер так сильно трепал её волосы, что казалось будто злая свекровь хочет проучить строптивую невестку и выдрать ей косы. А может она походила на вдову рыбака, что ходит на берег в безумной надежде дождаться его возвращения. А может на проклятую ведьму Берту Фури.