Скука прекрасной Бурруджун

А вот разговор о господине Иш-Саронне вспомнился ей позже вечером, и уже не выходил из мыслей.

Новости, одновременно горькие и будоражащие, молниеносно разнеслись по дворцу.

Господин Иш-Саронна был обвинен в краже драгоценных вещей из казны, потому что на месте преступления видели некого служащего в форменной одежде, а в самой казне нашли приметную накидку Иш-Саронны, с его родовым знаком, как видно, оброненную во время злодеяния.

Но господина Иш-Саронну не схватили. Его нашли тем же вечером мертвым.

Гнездо спящего дракона.

Господин Иш-Саронна имел личные покои в Срединном доме, и к досаде его распорядителя, надо сказать, человека весьма черствого и грубого, погиб именно там.

Дворцы правителя Шашатаны находились на месте, называемом Гнездо спящего дракона — пологом холме, который вдавался круглым мысом в реку, неспешную и полноводную Уу.

Строить дворцы начали еще при прадеде правителя, а завершили при отце. Мощная крепостная стена огораживала павильоны, сады и службы. Внешних ворот было двое — Мимолетной тиши, что открывались на речную пристань, и Суетного шума, ведущие в город. Через последние можно было попасть в первый двор, где располагался Срединный дом, средоточие управлений, канцелярий и ведомств. Далее, через внутренние Серебряные и Стальные врата открывался путь в сердце крепости: воистину прекрасное место, не раз описанное в стихах и живописных изображениях.

Окруженные купами деревьев, ввысь устремлялись изогнутые багряные крыши и башенки, изукрашенные затейливой резьбой. Взглянешь порой — захватит дух и поневоле начнешь сомневаться, на этом ли свете находишься и уж не открылись ли Небесные врата перед смиренной душой.

Среди них выделялись Стальной дворец, где жил правитель Шашатана и его приближенные, и Серебряный дворец — жилище прекрасной госпожи и ее двора. Флигели и павильоны, где прежде обитали многочисленные шумные толпы наложниц и приближенных дам, изящные небольшие здания, сейчас пустовали, но прекрасная госпожа временами перемещалась со своими дамами то в один, то в другой, в попытках разнообразить повседневную скуку.

Письмо покойного Иш-Саронны.

— Я помню его, — сказал правитель Шашатана. — Толковый, хоть и заносчивый мальчишка. Где он служил последнее время?

— Иш-Саронна занимал должность левой руки главы казначейства, — тихо сказал Мин-Раге.

После того, как Иш-Саронна был найден в своих покоях, находившихся в Срединном доме, правитель Шашатана распорядился закрыть все дворцовые врата, но вскоре все убедились, что нет нужды искать убийцу молодого чиновника.

Кинжал, вспоровший грудь Иш-Саронны, держал он сам. Темная кровь залила циновки и навеки запятнала прежде чистые одежды. Иш-Саронна лежал лицом на столике с письменными принадлежностями. Тонкий лист белой бумаги подле него был так же измаран кровью, и не успевшая просохнуть тушь смазалась, но все же различимы были слова прощальных стихов: "Не могу более: слишком тяжко. Эти белые одежды…"

Правитель Шашатана лично приходил осмотреть покои мертвого. Тем же вечером велел созвать собрание, поручив обоим начальникам дворцовой стражи, а также господину Мин-Раге в самые краткие сроки вызнать подробности о произошедшем.

До вечера были найдены и выпороты все стражники, которые несли службу в ту смену, когда умер Иш-Саронна. Его личный слуга и дворцовые прислужники, которые признались, что по делам пробегали порой мимо Срединного дома в те злосчастные часы, тоже получили несколько палок.

Господин Мин-Раге придерживался традиционных взглядов на ведение следствия, но, к глубокому сожалению, ни один из выпоротых ничего интересного сообщить не сумел.

С наступлением темноты в покоях правителя Шашатаны, в Высоком флигеле, собрались мужи, входящие в совет правителя, и некоторые чиновники, не относящиеся к ним, но вызванные по указу правителя.

Среди них присутствовали: принц Аину, начальник стражи Стальных врат; господин Мин-Раге, правая рука главы личной канцелярии правителя; господин Наан-Караму, начальник стражи Серебряных врат; Назо-дар-Рокко, военачальник и близкий друг правителя, а также несколько чиновников рангом попроще, которые относились к судебному и казначейскому управлению.

Вспомнив предсмертное письмо самоубийцы, Шашатана спросил:

— Что значило в его послании: "эти белые одежды"? И что за смазанные знаки посредине? Удалось ли прочесть?

— Право, молодой Иш-Саронна никогда не отличался способностью к стихосложению, — сказал принц Аину, один из младших братьев правителя.

— Не стоит тревожить дух мертвых придирками, — упрекнул его один из придворных, но принц только усмехнулся.

— Полагаю, он так говорил о своей смерти, — продолжил принц. — Белые одежды — погребение, траур… что за неумелая метафора. Прочесть не удалось, но я взял на себя смелость предположить, что именно там могло быть написано. Мои жалкие измышления я перенес на бумагу и передал в твою канцелярию, уважаемый брат.